Признания в любви кровью написаны
Шрифт:
Было не до оваций, тратящих время в никуда, когда на кону стояла её жизнь.
В четверг она попросила Вещь отослать друзьям сообщения с информацией о месте и времени встречи. Самой ей не хотелось в лишний раз касаться этой непонятной вычислительной машины. И тратить на это своё время.
Она незаметно покинула школу сразу, как закончился последний урок. Хотя, наверно, раз директор знал о её похождениях в морг, то и всегда знал о её местах пребывания. Или, что логичнее — имел какую-то возможность следить за Ксавье. Но даже если так, открыто он не препятствовал
Она пришла в кафе, где раньше работал Тайлер. В тот день на смене был какой-то парень, который заметно остерегался всех неверморцев. Кажется, при виде неё он попытался спрятаться за стойкой и тихо молился, чтоб она его не убила. Она, конечно, была не против, но пришла в кафе с далеко не такими намерениями. Поэтому просто попросила себе кофе и сбросила ему деньги прямо на голову через стойку.
Кафе было почти пусто: помимо бариста и Уэнсдей, там сидел ещё один гость. Мальчишка, которого она при первом знакомстве побила вместе с дружками. Сын погибшего мэра. Лукас.
Он сидел в самом углу, с натянутым до лба капюшоном толстовки, почти до самых пальцев скрытыми под рукавами кистями рук, и жадно поглощал чашки то с кофе, то с чаем, то с водой. А взгляд покрасневших глаз созерцал пустоту. Уэнсдей не подошла бы к нему, если бы он только не стучал дрожащей ногой по полу, как припадочный.
— Что ты тут воешь? — поинтересовалась она, и Лукас заметно стушевался под её взглядом.
Полминуты он молчал, опустив взгляд в пол. Но, должно быть, понял, что от ответа не увильнуть, и признался:
— Я знал, что в вашем Неверморе убили учеников, но я не знал, кого. Оказалось, Бьянку… она была хорошей.
— Понятно.
— А тебе, должно быть, плевать…
Уэнсдей изумлённо наклонила голову.
— Ошибаешься, — и ушла за стол в противоположной части помещения.
Хотя Лукас вскоре исчез.
Вместо него пришли встревоженные друзья, и томить их ожиданием Уэнсдей не стала. Сразу в лоб спросила:
— Что мы имеем на данный момент?
Ксавье пожал плечами, а Энид с Аяксом перебросились печальными взглядами.
— Мы ничего не нашли про такие убийства. Они бывали, конечно, но никогда не оказывались связаны между собой, — пожаловалась Энид, и её разноцветные ногти удлинились — острые края тотчас поцарапали поверхность, чем заставили бариста почти упасть в обморок.
— А взломать приложение «Песни утра» я не смог.
— Отец наотрез отказывается открыть библиотеку «Белладонны». За своей сестрой подозрительного поведения я не обнаружил.
— У Юджина соседа по комнате не было, — продолжила Энид. — А про Йоко я ошибалась… она не сменила общежитие, осталась с нами в «Офелия-Холл». То был ложный слух. Соседка Бьянки — Давина, сирена. Я её расспросила, она лишь огрызнулась. Сказала, что её все задолбали спрашивать, и что она ничего не слышала и не видела. Просто проснулась утром, а Бьянки нет.
— Остальные тоже ничего не знают. Только слухами перебрасываются, но там один фантастичнее
— Чудно, — безэмоционально откликнулась Уэнсдей.
У них было полно подозреваемых, но ни одного доказательства чьей-либо причастности к убийствам. Это уже начинало изводить. А кровавое полнолуние, что бы ни ожидало их на него, стремительно приближалось.
Разговор с друзьями никаких больше сведений не принёс, помимо полного разочарования.
Уэнсдей поняла, что пора действовать быстро и без промедлений. И первым делом в её плане было пробраться в дом сектантов. Но в это она не хотела посвящать друзей. Они могли что-то испортить.
***
Вечером, когда Энид, казалось, уже заснула, Уэнсдей поднялась с кровати и пошла приводить свой план в действие. Но с кровати соседки вдруг донеслись шорохи, и та вперила на неё заспанные глаза.
— Ты куда?..
— Не твоё дело.
— Значит, на свидание… ведь так, да? — она улыбнулась и сладостно закрыла глаза.
И хотя Уэнсдей ей не ответила, подруга, вероятно, приняла это за положительный ответ.
Выбраться из школы под светом луны оказалось ещё проще, чем днём. Никаких лишних глаз, только пустые коридоры и покрытые мраком тропинки. А потом и пробежка через холодный неприветливый лес, где тишину разрушали лишь тихие звуки её шагов.
В Джерико тоже было почти безлюдно, лишь некоторые уставшие нормисы направлялись куда-то. Но чаще них проезжали чьи-то автомобили. Только из домов доносились голоса людей, собравшихся либо спать, либо пока что ужинать. Некоторые лентяи просто смотрели что-то по телевизору или на компьютерах.
И только один дом был глух, хотя из окон наверху просачивался свет. Но ни шёпотов, ни звука телевизора… тише, чем в лесу. Подозрительно.
Из рюкзака ей на плечо взобрался Вещь и рассказал, что днём взломал окно на заднем дворе. Отныне оно поднималось и закрывалось снаружи без лишних проблем. Уэнсдей ему благодарно кивнула. Всё-таки эта рука, когда не своевольничала ей вопреки, то проявляла себя как отличного напарника.
Уэнсдей перелезла через забор на заднем дворе, удивилась присутствию там большого, пускай и пустого бассейна, и скользнула к окну, что, как оказалось, вело на кухню. Оно действительно открылось сразу, и она тихо юркнула вовнутрь, убедившись, что всё тихо.
Она включила фонарь и осмотрелась. Но на кухне ничего подозрительного не нашла. Даже когда с надеждой открыла морозилку, то увидела там лишь замороженную индейку и пиццу-полуфабрикат. Никаких человеческих останков. А в обычной холодильной камере и вовсе уныло: молоко, фрукты, пиво, какие-то дорогие колбасы и всякие йогурты. В её холодильнике дома и то хранилось куда больше интересностей.
Убедившись, что ни в какой упаковке с хлопьями не хранились какие-то яды или ещё что-то, а ножи так затупились, что едва ли нарезали бы масло, и никак не могли управиться с человеческой плотью, Уэнсдей подошла ко входу в гостиную.