Проект «Убийца». Том 2
Шрифт:
– Я должна тебе кое-что рассказать. Я пыталась дозвониться тебе, но ты поменял номер. Я приходила к тебе, но никто не открывал. Вероятно, тебя не было дома, – пыталась оправдать его Рейвен. – Я хотела тебе сообщить… – Рейвен задрожала всем телом, стёрла выступившие слёзы, не позволив им пробежать по щекам, и продолжила срывающимся от душащих слов голосом: – Линор. Нашу Линор убили. После того разговора, в академии, она продолжила общение по чату. Насколько мне известно, она пошла в полицию, предложила своё сотрудничество. И… и на задании… её убили. В клубе, Леон. Может, ты слышал о взрыве в клубе.
Рейвен не выдержала – зарыдала, согнувшись пополам, попытавшись найти утешения в объятьях Леона. Слёзы застелили глаза пеленой и встали комом в горле. Но Леон не обнял её, замер в бесчувственной позе каменной статуи, слушая её равнодушно.
Сколько бы Рейвен не сжимала пальцами его рубашку, сколько бы не оставила пролитых слёз на его плече, он не обнял её. Встрепенулся, когда она застонала в голос, и вырывался из её слабых рук. Подскочил с места, едва не навернувшись о запутавшееся в ногах одеяло. Щеки его зарумянились от кратковременной эмоциональной вспышки.
– Спасибо тебе, Рейвен, – сказал он ровным, пугающе холодным тоном.
– За что? – прошептала Кейн.
– За то, что напомнила мне о правильности выбранного мной пути.
Рейвен не понимала. Она попыталась остановить его, но Леон, быстро застегнув все пуговицы рубашки дрожащими пальцами, кинулся на выход.
– Леон, нет, стой!
Но он выбежал из квартиры. Рейвен запрыгнула в сапоги, накинув куртку, и кинулась за ним следом. Он бежал к проезжей части, перепрыгнул через бордюр, выскочив к дороге, и вытянул руку. Остановилось такси. Рейвен перелезла через бордюр, взывая вернуться. Но Леон уже бросился на сиденье машины, унёсшей его в автомобильный поток.
Стоя у обочины дороги, Рейвен продолжала кричать ему вслед. Леон обернулся, бросив на прощание последний тоскливый взгляд. Его снова трясло, он ощутил прилив силы. Но на этот раз его лихорадило от обуявшего гнева. От гнева как к самому убийце, так и к проявленной собственной слабости, на которую он больше не имел права.
За окном выл ветер задержавшейся зимы. Улицы заметало с каждым часом сильнее. Притаившийся у открытого окна Джонатан, превозмогая колючий ветер, бьющий в лицо, затянулся в последний раз, потушил сигарету и выбросил вниз. Ночное дежурство предстояло унылым. В участке стояла относительная тишина, как перед началом битвы смолкших в почтении воинов. На столе ждала фляжка с отменным виски и отчёты, которые потребовал Маккой к следующему утру. Занимался бумажной волокитой раньше Фобиас, сейчас эту временную привилегию скинули на Бэйтса.
Один глубокий глоток из любимой фляжки. Жёлтый свет светильника стелился по документам. Джонатан, точно робот, бегло пробегал взглядом по строчкам и ставил, где положено, печати и подписи. Оставалось закончить последний отчёт, закинуть ноги на стол и предаться неудобному сну.
Пока он печатал предназначенный для прокуратуры отчёт, его взгляд зацепился за числа. Время смерти последних жертв Потрошителя при взятии Чэйн Боунда.
Сутенер Джев умер в 00:14.
Хирург в 01:32
Курьер в 02:05.
Фобиас Куинн в 01:20. Но его смерть наступила в больнице.
Джонатан смутно припоминал, что в клуб
Сомневаясь в возникших подозрениях, Джонатан открыл базу данных, нашёл время поступившей по полицейской волне информации. Он вызвал подмогу в 23:40. Штурм продолжался около получаса. Фобиаса они обнаружили примерно в 00:00–00:30. Иными словами…
– Твою же мать, – выругался Бэйтс.
Залпом осушив виски, сержант поморщился и ударил сжатой в кулак флягой по столу. Как можно скорее ему нужно сообщить информацию. Он не мог ждать до утра. Как они могли проглядеть этот момент. Виной всему официальное время смерти, зарегистрированное в больнице. Но нападение произошло гораздо раньше.
На звонки никто не отвечал, стояла глубокая ночь. Джонатан фланировал от стола к столу, его смена закончилась час назад.
В здании было до жути тихо, темно и безлюдно. Дежурные на первом этаже боролись со сном с помощью кофе и включённого телевизора. Кивнув им на прощание, сержант покинул участок. Он брёл к машине, на ходу продолжая названивать коллегам. Наконец-то на обратной стороне связи донёсся заспанный, крайней раздражённый голос.
Джонатан без сил упал за водительское сидение, зажигая двигатель.
– Оставь свои причитания о том, что я мудак и не смотрю на время на следующий раз. У меня важная информация. Послушай, до других я не смог дозвониться. Это касается Чэйн Боунда. Да. Мы упустили важную деталь. Смерть Фобиаса и смерть того сутенёра Джева – они приблизительно совпадают. Обоих убил Потрошитель. Ты понимаешь, к чему я веду? Эд был с самого начала прав. У нас, сука, два Потрошителя. Да, я еду домой. Нет. Говорю же, дозвонился только до тебя. С утра доложим об этом Маккою, это в корне меняет дело.
Чёрная полоса трассы вела в вязкую тьму. Дорога была пуста, как фляжка Бэйтса. Сон сняло как рукой. Его немного трясло – от волнения, предвкушения и пугающего чувства неизведанного. Это утро он ждал как никогда. Время на часах показывало половину четвёртого утра. Ждать осталось недолго. Отчёт лежал спрятанный на ключ в бардачке.
По дороге Джонатан заехал в супермаркет, купил небольшую бутылку коньяка, два кофе в модных пластмассовых стаканчиках с длинными трубочками и маффины. Он боялся уснуть, проспав планёрку. Последнее предрассветные часы он проведёт на кухне в попытках не разбудить домашних.
Домой добрался быстро, больше времени потратив в супермаркете на лёгкий флирт с кокетливой продавщицей, заигрывающей с каждым вторым посетителем из праздной скуки.
Припарковал автомобиль неподалёку, выбежал из машины, забыв поставить на сигнализацию и, минул уснувшего охранника. Нажал кнопку лениво подтягивающегося к первому этажу лифта.
Позади бесшумно открылась входная дверь, последовали тихие едва уловимые шаги. Бэйтс, погружённый в мысли, не заметил шума. Дверь кабины лифта открылась, Джонатан вошёл, нажав на нужный этаж. Из-за угла скользнула тень, рука в кожаной перчатке легла на закрывающуюся дверь. Внутрь проскочил человек в большой чёрной куртке с наброшенным капюшоном на несуразно нахлобученную шапку. Он не нажал на этаж. Двери закрылись.