Проект «Убийца»
Шрифт:
Делия оказалась женщиной пунктуальной, явившись точно в четыре часа дня. Она располагала к себе с первого рукопожатия, без льстивой улыбки, но с участливым взглядом карих глаз. Она пригласила его на диван, в котором Леон утонул, ощутив эффект невесомости. Сама расположилась в кресле напротив и, приняв открытую позу, жестом дала понять, что слушает его.
– Итак, мистер Бёрк. Что же с вами не так?
– Я думал, вы скажите, что со мной не так, – самодовольно хмыкнул Бёрк, по-прежнему не доверяя мазгоправам, сдирающим с клиентов круглую сумму за слова, которые он
– О, прошу вас, не воспринимайте меня как врача. Я не положу вас в больницу. Вы мой клиент, а не пациент. Я здесь для того, чтобы поговорить с вами, а не ставить диагноз. – Миссис Гилл подобострастно приложила руку к сердцу и придвинула маленький стеклянный столик, на котором расположился кофейный чайник, сахарные печенья и две маленькие фарфоровые кружки.
– Но, боюсь, я пришёл именно за диагнозом. Ибо то, что я увидел, – Леон сконфуженно запнулся, не зная как правильно подобрать слова тому, зрителем чего он стал.
– Говорите прямо, Леон. Здесь вы не получите ничего кроме понимающего слушателя.
– Я видел мёртвого друга.
– Во сне?
– Наяву, – Леон поднял взгляд, чтобы увидеть её реакцию, но Делия отреагировала на откровение так же, как если бы он попросил её налить чаю.
– Хорошо, вы можете рассказать предысторию о вашем друге. Как он умер?
– Вы слышали о Чикагском Потрошителе?
– Все, кто смотрит и читает новости в Интернете, слышали о нём, – не без иронии ответила Гилл.
– Скажите, всё, что я скажу, останется конфиденциальным?
– Даже если вы признаетесь в убийстве, – поспешила успокоить его Делия.
– Я стал свидетелем убийства. Совершенным Потрошителем. Я смог сбежать, рассказал об этом друзьям, поначалу мои слова не приняли всерьёз. А после…мы пошли в участок, я написал заявление. Я почти уже поверил в то, что ошибся. Но… Мы с Калебом, с моим другом, поменялись одеждой. Он считал, что я стал жертвой розыгрыша и хотел поймать шутника. А в итоге… Его убили. Убили вместо меня. На моих глазах, – Леон судорожно вздохнул, отстранённо и тоской смотря в орнаментный чайник – только бы избежать зрительного контакта. Он чувствовал, как психолог сканирует его, читает его мимику, жесты, интонацию. – Я ничего не сделал, даже не попытался спасти его. Спрятался за мусорными баками и ждал, когда убийца уйдёт. Я дважды видел смерть и дважды избежал её. Я не выходил на улицу месяц. Не выносил вида людей, не мог слышать их весёлые голоса и смех. Я не могу даже поговорить со своими друзьями… я чувствую от них…
– Осуждение? Обвинение? – подсказала миссис Гилл.
Леон кивнул.
– Да. Такое чувство, что они все шепчутся за моей спиной. Это невыносимо. А вчера, я впервые пришёл на учёбу, увидел портрет Калеба на стене. И мне стало плохо. Горе – оно будто обрушилось на меня снежной лавиной, всё это время тихо таясь на скале. А когда я пришёл домой, я увидел Калеба. Так же ясно, как сейчас вижу вас перед собой. Он обвинял меня. Упрекал. Что это я его убил. За ним возник Потрошитель, он вновь убил его. Скажите,
Делия в неопределённом жесте скривила улыбку, будто желая пожать плечами, не зная, как бы тактичнее объяснить клиенту, что с ним происходит.
– Нет, Леон, я сомневаюсь, что, как вы считаете, сходите с ума. Безусловно, мы оба не будем отрицать, что сейчас вы находитесь в тяжёлой депрессии, не говоря уже о посттравматическом стрессе после увиденного. Но вы не сходите с ума. Ваши галлюцинации – не что иное, как ваш внутренний диалог с самим с собой. Ваша совесть пытается вас обвинить.
– Одна знакомая недвусмысленно намекнула мне на то, что я добровольно занял позицию жертвы.
– А вы с ней согласны?
Леон тяжело вздохнул, откинувшись, позволяя спинке дивана глубже поглотить себя. Он не хотел и не знал, что ответить на этот вопрос.
– Возможно, она права в какой-то степени, – ответила за него Гилл. – Вы грызли самого себя целый месяц, находясь в замкнутом пространстве. Неудивительно, что ваше подсознание вспыхнуло, сделав подобный выброс. Скажите, вы не принимаете самовольно или по предписанию врача лекарства?
– Нет, один раз только выпил успокоительное.
– Вы были на могиле друга?
– Нет. Я не могу себя заставить. Не могу принять его смерть сейчас…
– Я думаю, что вам нужно сходить на его могилу для принятия факта смерти вашего друга. Отрицанием вы не поможете себе.
– Это сложно.
– Послушайте, Леон, вам нужно разрешить конфликт с самим собой, простить себя. Я знаю, это сложно. Легко давать советы, но как это сделать – ответ заключается в вас. Скажите, у вас есть близкие, с которыми вы могли бы разделить это бремя?
– Нет.
– Вы живете один?
– Да.
– Разрешите узнать, где ваши родители?
– У меня их нет.
– Они погибли?
– Я не знаю, – безразлично, но на грани истеричного смеха ответил Леон, смотря в потолок.
Делия замолчала, позволяя ему самому решить хочет ли он говорить на тему, которая, судя по реакции, была для него острой.
– Я не знаю, я их никогда не знал. Я жил в детском доме, а в восемь лет меня взяла бабушка. Нет, она не была мне бабушкой, она оформила надо мной опеку, потому что была старой, одинокой женщиной, у которой не было даже наследников. Она взяла меня просто, чтобы не умереть в одиночестве. Но я всегда называл её бабушкой, мамой язык не поворачивался назвать. Три года назад она умерла от старости, оставив мне в наследство квартиру и деньги на существование. Такой особый вид благотворительности.
– Тем не менее вы прожили вместе достаточно для того, чтобы могли привязаться к ней и полюбить как родную, – прокомментировала Делия. – Вас преследуют потери с самого начала жизни, Леон. А смерть друга от руки серийного убийцы стала каплей в море. Неудивительно, что ваша психика запросила помощи таким необычным способом.
Делия попыталась отшутиться, но неловко стёрла улыбку, как закорючку ластиком, не увидев отклика от клиента.
– У вас есть девушка?
– Да.
– Вы говорили с ней о произошедшем?