Проект «Убийца»

Петерман Анна

– Нет, меня раздражает её присутствие, как и любого другого живого человека в радиусе трёх метров.

– Даже меня?

Но Леон посчитал невежливым отвечать на риторический вопрос. Выпрямившись, он согнулся, опершись локтями о колени, и скрестил пальцы.

– Есть одна девушка, – начал он издалека.

– Так?

– Я её почти не знаю, она появилась в моей жизни совсем недавно. Но меня немного смущает появившийся к ней интерес.

– Интерес какого характера?

– Сексуального, – признался Леон.

– Она знает о случившемся?

– Лишь

в общих чертах. Но с ней мне говорить немного легче. Я не могу понять почему.

– А я как раз могу. Вы встретили третье лицо, которое, как вы считаете, не может вас обвинить. Она вас не знает, и вы можете предстать перед ней в любом свете. Вы можете видеть в этом незнакомым человеке источник, в котором вы сможете утолить свою боль. Но принесёт ли это результат или только кратковременный эффект – вопрос иной. Вам нужно не просто заглушить своё состояние. А разрешить конфликт. Хотя бы со своим демоном – Потрошителем.

– Но как?

– Чем вы занимаетесь в жизни? На кого учитесь? Работаете?

– Я художник, учусь в академии на последнем курсе.

– Почему бы вам не нарисовать портрет Потрошителя и уничтожить его? Сжечь, разорвать?

– Вы предлагаете мне сублимацию?

– Нет, я предлагаю вам подойти к войне с творческой стороны.

– У меня нет вдохновения писать картины. Я потерял свою музу.

– А если воссоздать в другой форме? Не знаю, слепить из глины бюст и разбить?

– Или создать куклу? – прыснул от смеха Леон, но улыбка исчезла с его уст, по лицу пробежала рябь из меняющихся эмоций, как тающая восковая маска. – А что если, и правда, создать куклу…

– Да, мне нравится ваша мысль. Кукла более реалистична. Если вы конечно знаете, что делаете.

– Нет, не знаю, но это не проблема, – разговаривая будто сам с собой, Леон полностью погрузился в собственные мысли. Голос миссис Гилл звучал фоновым шумом.

– Посвятите своё время этому проекту. Займитесь учёбой, можете даже устроиться на работу. Труд – лечит. У вас не будет время на угрызения совести. Всё лучше, чем сидеть дома и горевать. Пройдите десять сеансов моей психотерапии, я могу выкроить вам время уже на этой недели. Вот увидите, вы почувствуете себя обновлённым, свободным от боли человеком. И попытайтесь не закрываться перед друзьями. Пойдите с ними на контакт. У них тоже траур, не отказывайтесь от людей, только из-за существования смерти, которая может отнять их у вас. Мы все смертны, Леон. И я и вы. Но это не значит, что мы не должны жить.

* * *

Палые листья окрасили чахлый город в цвет ранней осени. Назойливый аниматор с топором в окровавленной голове всунул рекламную брошюру магазина, где продавались маскарадные костюмы. Истерия перед Хэллоуином напоминала эпидемию гриппа – все в последний момент вспомнили, что им срочно нужен не только антивирусный препарат, но и костюм шлюховатой ведьмы.

Леон выбросил брошюру в ближайшую урну, краем глаза заметив, как Арлин с интересом читает адрес, вероятно, пытаясь прикинуть, в каком районе находится магазин.

Миссис

Гилл посоветовала не отворачиваться от друзей, но он не мог заставить их не отвернуться от себя. Когда Бёрк ненавязчиво попросил Тревиса проводить его до больницы, тот пообещал примчаться в назначенное время, хоть пунктуальностью никогда не отличался. В итоге возле дома его встретила Арлин, с удивительным количеством подробностей объяснив, как его просьба отвезти в больницу прошлась по кругу, в конце достигнув её от Рейвен, у которой оказались неотложные дела на сегодня. Кажется, они не знали как себя с ним вести, также как он с ними.

Отказаться от помощи единственной откликнувшейся доброй души, Леон посчитал как минимум невежливым. И в досадном молчании для Арлин и удобном для себя они доехали на метро до больницы.

Доктор Кэмпбелл снял швы, обрадовав, что рана затянулась быстрее, чем он предполагал. Правый бок обработали резко пахнущим раствором, затянули на всякий случай бандажом и порекомендовали носить повязку как минимум две недели. И с напутствием прийти на контрольный осмотр через месяц отпустили с богом.

Дорога обратно проходила в гнетущей тишине, в которой Леон не знал, какие подобрать слова, чтобы завязать разговор. Арлин первую половину пути не настаивала на беседе, но после треклятой брошюры разбила воцарившуюся между ними неловкую идиллию.

– А ты выбрал костюм на Хэллоуин?

– Он был готов ещё с лета, – лаконично ответил Леон, не вдаваясь в подробности.

– А мой костюм будет сюрпризом. Ты ведь не против, что Рейвен позвала меня вместе с вами на концерт?

О концерте они, кажется, договаривались ещё в августе, до убийства Калеба. И, видимо, посчитали Хэллоуин священным праздником, чтобы отменять из-за такого пустяка, как смерть лучшего друга. При этом никто не счёл важным ни предупредить, ни пригласить его, оставив в состоянии свободного выбора.

– Я предпочту дорогу в молчании. Мне нравилось слушать мелодию города, а не пустой разговор о празднике, пытающийся заполнить неловкое молчание из-за того, что на тебя сбросили чужую обязанность.

– Мелодию города? – заинтересовано спросила Арлин и, скомкав брошюру, выкинула в урну, мимо которой они прошли.

– Ты не замечала? У каждого города есть своя мелодия.

– А ты бывал во многих городах?

– Нет, но когда-нибудь я услышу мелодию других городов. Песнь чужих историй из столетий их возведения. Всё в городе поёт по иному: птицы, шелест травы, даже темп спешащих прохожих.

Арлин слушала его с упоением, как если бы он заменял мелодию города, и старалась прислушаться к звучащей арии Чикаго: только скрежет шин, свист проносящихся вдоль дороги автомобилей, гвалт чужих голосов, мимо прошедший мужчина едва не оглушил её матом, которым крыл собеседника по телефону. Эстетики в этом она видела мало.

– Ты ведь из Миннесоты. Разве ты не слышишь отличия городов? – спросил Леон надменно, отчего у любого встал бы поперёк горла ком обиды. Но Арлин сохраняла спокойствие.