Пророк, огонь и роза. Ищущие
Шрифт:
Один из мальчиков, совсем маленький, каких было здесь не так уж мало, гонялся с восторженными визгами за стрекозой, другой, чуть постарше, собирал ярко-алые кленовые листья, время от времени украдкой бросая на Хайнэ взгляд. В конце концов, преодолев смущение, он подошёл к нему поближе и вручил ему букет.
— Мне? — изумился Хайнэ. — Но почему?
— Вы такой красивый, — застенчиво признался мальчик. — Я никогда не видел мужчин с чёрными волосами.
Сам он был блондином — очевидно, Манью потчевал своих подопечных
«Поразительно, — подумал Хайнэ. — Для всех людей актёры с их странным внешним обликом являются чем-то удивительным, а для этого мальчика — наоборот. Его удивляют обычные люди… Очевидно, он никогда не выходил за ворота и, получается, вырастет с теми представлениями о жизни, какие внушает ему господин Маньюсарья. Именно они будут казаться ему нормой, а то, что кажется нормой нам — чем-то странным. Необычная у него будет судьба… но, во всяком случае, он не будет мучиться, совершая какие-то неправильные вещи, ведь он не будет считать их неправильными. Наверное, это и в самом деле свобода».
— А вот тут ты ошибаешься, аххаха, — внезапно раздался откуда-то сверху голос, и Хайнэ, чуть не подпрыгнув от неожиданности, задрал голову и увидел Манью, преспокойно сидевшего на вершине ограды. — Я знаю, о чём ты думаешь. Но для тех детей, которые по каким-то причинам воспитываются у меня с детства, у меня припасена другая судьба. Они не станут манрёсю — по крайней мере, до тех пор, пока не поживут годик-другой за оградой в качестве «нормальных» людей, пытаясь приспособиться к чуждым им порядкам. Им также придётся ломать свои представления о жизни. Вопрос не в том, какие нормы выбрать, а в том, чтобы отказаться от своего привычного мировоззрения.
Хайнэ не успел ничего ему ответить — в этот момент ворота распахнулись, и на аллее появился тот, кого он меньше всего ожидал здесь увидеть.
— Вас так долго не возвращаться, я волновать… волнуюсь, — сказал Онхонто с извиняющейся улыбкой. — Просто зайти поглядеть, быть вы здесь, и как всё в порядке.
С этими словами он сделал несколько шагов вперёд и с любопытством поглядел на обитателей квартала, бросивших свои дела и повернувших головы в сторону гостя.
Хайнэ чувствовал себя ужасно.
У него было ощущение, что на его глазах мешок сияющих драгоценностей высыпали прямо в грязь, в хлев, на потеху свиньям. Нет, он, конечно, не сравнивал актёров с глупыми животными, но всё же… но всё же это было не место для Онхонто, для такого прекрасного, чистого, светлого создания, ни в коем случае, нет, ни за что!
— Вам не следовало сюда приходить, господин, — растерянно пробормотал он. — Госпожа…
— О нет, не волновайтесь, — беспечно взмахнул рукой Онхонто. — Госпожа разрешать мне быть, куда я хочу, конечно, в пределах сада.
В этот момент Манью, легко спрыгнув с ограды, встал напротив гостя и, чуть улыбнувшись, поклонился ему.
«Нет,
Созданиям, которые продают свою любовь и возводят отсутствие морали в ранг высшей добродетели…
— В нашем саду много цветов, и самых необычных, но не было и не будет более прекрасного, — внезапно сказал господин Маньюсарья, и голос его казался вполне серьёзным.
На лице Онхонто отразилась растерянность — очевидно, он не совсем понял, что ему сказали. Однако, судя по всему, чувствовал, что ему сделали комплимент, и ответил:
— Вы всегда очень красивы, я так любоваться вас во время приёма. Желать вам долгих счастья и процветания.
В этот момент Хайнэ, наконец, смог заставить себя подняться на ноги и слабым голосом предложил вернуться в павильон.
— Что с вами, Хайнэ? — ласково спросил Онхонто на обратном пути. — Вы казаться мне быть расстроенный.
— Нет, ничего… — ответил тот, взяв его под руку и прижавшись щекой к шёлковому рукаву.
Однако на этом потрясения сегодняшнего дня не закончились: вернувшись в свою комнату, Хайнэ застал там гостью.
— Марик!.. — изумлённо воскликнул он.
Оправившись от удивления, вызванного таким сюрпризом, он хотел было поделиться с ней впечатлениями — рассказать про актёров, про этот удивительный мир, который он открыл для себя только сегодня, про свои сомнения, но она перебила его.
— Хайнэ, я прочитала письмо, — сказала она, глядя ему в глаза. — И не могла не приехать. Я должна была сказать это лично.
Хайнэ показалось, что земля уходит у него из-под ног.
— Скажите мне, Энсенте сейчас в столице? Он не собирается никуда уезжать? — продолжила Марик, не отрывая от него взгляда.
— Нет… — пробормотал Хайнэ, слишком ошеломлённый и испуганный, чтобы сообразить, зачем она задаёт такие вопросы.
А когда он понял, было уже поздно.
— В таком случае я хочу встретиться с ним, — сказала Марик. — Прямо завтра. Передайте ему, что я буду ждать его в десять вечера в «Золотой розе», я откупаю чайную на всю ночь.
Задерживаться надолго она не стала — ясно было, что общение с Хайнэ самим по себе ей не слишком-то интересно.
«Это конец», — подумал тот, когда она ушла.
В глубине души ему казалось, что Марик догадывается об истинном лице Энсенте Халии — по крайней мере, хотелось в это верить. А теперь получалось, что нет, она ни о чём не подозревала.
И откупила чайную, чтобы провести с ним ночь…
Хайнэ поднялся с постели, доковылял на дрожащих ногах до зеркала и хотел было снять накидку, чтобы ещё раз посмотреть на себя как бы глазами Марик, однако не смог этого сделать.