Пророк, огонь и роза. Ищущие
Шрифт:
И он вгляделся с мольбой в лицо Онхонто, как будто пытался прочитать ответ в его глазах.
— Я думаю, бывать по-разному, — с тихой улыбкой ответил тот. — Я ведь, например, счастлив, однако не чувствовать таких уж больших страданий. Однако, по другую сторону, мой восторг не бывать так силён, как ваш. Думаю, всё дело в величина эмоций. Ваше горе бывает велико, но и радость тоже. У меня же всё более… — он замолчал, подбирая подходящее слово, — равномерно.
Хайнэ вдруг уткнулся лицом ему в плечо.
— Я точно знаю только одно, что я хочу быть рядом с вами всегда, — прошептал он. — И это не меняется,
— О, Хайнэ, — в глазах Онхонто отразилась печаль. — Я тоже хотел бы этого, но этот мир так изменчив, что ничего нельзя утверждать наверняка. Вы же видите, что я очень бессилен. Я ничего не могу сделать ни для людей, которых казнят по моей вине, ни для вас с вашим братом. Поэтому как я могу что-то вам обещать…
— Я не представляю своей жизни без вас, — проговорил Хайнэ сдавленным от рыданий голосом. — И не говорите мне, что ведь раньше я как-то жил, не зная вас. Нет, я не жил.
— Вы очень маленький ребёнок, — вздохнул Онхонто, гладя его по спине.
— Да, я знаю. Все мне так говорят… — пробормотал Хайнэ со стыдом.
— Я говорить не в плохом смысле, — продолжил Онхонто. — Вы очень нуждаться в родителе, в любящем существе. И это совершенно естественно. Но только ведь и в природе всё так устроено, что рано или поздно родители покидать своё дитя. Ребёнок остаётся один. Ему холодно, голодно и страшно, но всё-таки он должен жить. Все мы вынуждены однажды расстаться с тем, что любим. Нам приходится это сделать... для того, чтобы потом обрести утраченное снова, обрести не где-нибудь, а в своём сердце. Однажды всё то, что мы так сильно любили, потеряли и ищем в страданиях, вернётся к нам снова, и больше никакая разлука не будет грозить. Для этого мы и идти свой долгий тяжёлый путь. Это трудно и больно, но и награда стоит того, верно? Ведь то, что есть в сердце, не отнимет никогда и ничто, ни судьба, ни другой человек, ни смерть, потому что для любящего сердца нет смерти, я это точно знаю.
Хайнэ отстранился и посмотрел на него широко раскрытыми глазами.
— Вы это говорите к тому, что нам скоро предстоит расстаться, так? — проговорил он глухо, взволнованный до слёз его словами и в то же время воспринявший их как страшное пророчество.
— О, нет, — с улыбкой возразил Онхонто. — Вовсе нет. Но когда-нибудь одному из нас всё же предстоит остаться в этом мире, а другому в том, потому что даже самая долгая и счастливая жизнь не может быть вечной. Но, конечно, всё это может произойти ещё очень нескоро, — несколько поспешно добавил он. — Не воспринимайте мои слова слишком прямо, я и сам не знать, что на меня находить.
Он потянул Хайнэ к скамейке и сел на неё рядом с ним.
— Расскажите мне о себе, — попросил тот, беря руки Онхонто в свои. — Вам ведь тоже однажды пришлось расстаться с тем, что вы так сильно любили, со своим домом, с родиной. Я понимаю ваши слова, но сам не представляю, чтобы я жил так. Как я смог бы жить, потеряв, например, вас. А вы ведь живёте и даже счастливы. Расскажите мне, о чём вы мечтаете? Или нет, лучше расскажите о вашем детстве. В какие игры вы любили играть?
— Игры? — рассмеялся Онхонто. — Дайте вспомнить… Я могу сказать сразу и про мечты,
Так они разговаривали почти до самого вечера, а ночью Онхонто вновь позволил Хайнэ спать в его постели.
Тот лежал на одной с ним подушке и почти не чувствовал страха, прижимая к своему лицу руку обожаемого существа, но тело его всё равно тряслось, а зубы стучали, как он ни пытался умерить дрожь.
Наутро Хайнэ, не выдержав, разыскал Иннин и спросил, был ли в его доме обыск.
— Говорят, что был, — ответила та. — Но тебе ведь нечего скрывать… правда, Хайнэ? — с подозрением добавила она.
— Нет-нет, нечего, — поспешил заверить её брат. — Я просто так спросил.
«Если бы Астанико хотел погубить меня, то он бы это уже сделал, найдя книгу, — Хайнэ боялся и в то же время мечтал довериться этой слабой надежде. — Меня бы уже схватили».
— Как Хатори? — спросил он.
— Сегодня второе слушание, — ответила Иннин. — Будем надеяться, что всё пройдёт хорошо. Я расскажу тебе, как только что-нибудь станет известно.
Она ушла чуть вперёд, и в этом момент перед Хайнэ появился господин Астанико, вынырнувший из бокового коридора.
— Что же вы не пригласите своего брата самого послушать? — спросил он, очевидно, услышав последнюю фразу их разговора. — Сегодня открытое слушание, Хайнэ, которое вправе посетить любой обитатель дворца. Воспользуйтесь этой возможностью, чтобы быть в курсе ситуации самому.
Хайнэ вздрогнул и посмотрел на человека, который ныне держал в своих руках его судьбу, долгим, серьёзным взглядом.
Главный Астролог выдержал этот взгляд и спокойно продолжил:
— Желаете пойти вместе со мной?
Хайнэ не мог не согласиться, и господин Астанико взял его под руку. Был он совершенно невозмутим, и Хайнэ уже решил, что он собрался делать вид, будто никакого разговора о книге между ними никогда и не было, как вдруг, перед самыми дверьми Зала Совещаний, Главный Астролог вдруг наклонился к нему и быстро шепнул на ухо:
— Ну и как по-вашему, чью руку вы сейчас сжимаете, руку предателя или великодушного человека?
Хайнэ не сразу понял, как лучше ответить.
— Я думаю, что руку человека, который пока что сам не знает, как ему поступить, — пробормотал он после продолжительного молчания. — Но который знает в глубине души, что он не хочет сам себя видеть подлым, и что больше всего на свете желает поступить благородно…
Астанико усмехнулся и ничего не сказал.
Вдвоём они вошли в Зал Совещаний в одном из павильонов, который был набит битком. Несмотря на то, что с момента восхождения новой Императрицы на престол и последовавших за этим арестов прошло слишком немного времени, чтобы слухи успели разнестись по всему дворцу, большинство охочих до громких скандалов лиц были полностью в курсе произошедшего, внимательно следили за ходом процесса и, разумеется, не упустили возможности присутствовать на открытом слушании.