Прорвемся, опера! Книга 4
Шрифт:
— Да чё-то, вроде, запара повсюду, а на душе радостно, — он заулыбался и открыл пассажирскую дверь ключом. — Не знаю почему, но ощущение, будто что-то хорошее произошло или произойдёт. Я вот чё думаю… а вдруг маньяка сегодня нахлобучим? Или Сафронова закроем? Вот не зря я тебя послушал и в ментовку пошёл. Правильные дела — значимости в жизни добавляют, в собственной. Чую, что не зря эту землю топчу, а раньше, признаться, хандрил чего-то. Как вернулся.
— Это хорошо, что наша работа тебе по душе, далеко пойдешь, — я уселся на переднее сиденье и задумчиво добавил: — Я вот чего
Орлов быстро обошёл машину и прыгнул на место водителя. Сразу, похоже, на автомате, он большим пальцем нажал на торчащую из магнитолы кассету. Магнитола японская, для этой машины не подходит, но наши рукастые мужики и не такие проблемы решают.
— Сигарета мелькает во тьме, — запел «Сектор Газа», — ветер пепел швырнул в лицо мне…
Витька убавил звук почти до самого минимума и завёл двигатель. «Нива» сперва откашлялась, но вскоре моторчик заработал ровно.
— Думать надо над двумя вещами разом, — продолжал я. — И это не говоря об остальной текучке. И вот чего я надумал. А давай-ка Севу в одно место устроим. Договоримся, чтобы без лишних вопросов устроили туда, не оформляя официально. Просто проверить хочу одну мысль.
— Кого-то подозреваешь?
— Я сейчас никого не буду подозревать, пока за руку не схватим, и в этой руке не окажется удавка. А то уже несколько раз чуть кого-то лишнего не повязали. Хорошо, что я горячку не порю, а то Кащеева до сих пор бы прессовали с Конём на пару.
Нива буксанула на снегу и поехала.
— Так что остаётся только проверить одну думку, выйдет или нет, — я машинально открыл бардачок и закрыл, чтобы чем-то занять руки. — Если нет, другой вариант проверим. А если выгорит… нам же лучше. Да и следить проще, когда он по городу не ходит.
— И куда ты его хочешь? — спросил Витька. — А как маньяк узнает? Если он ещё клюнет. Если бы он знал про Севу, давно бы его подкараулил где-нибудь. Вон, того Мишу придушил, а Миша-то поздоровее Севы будет. Сева-то тощий, а тот качался.
— Миша Зиновьев — не ветеран боевых действий, — возразил я, — поэтому и попался. А тут шанс хороший. Но это моё предположение, просто мысли в голове крутятся, вспоминаются все эти странности.
— Какие?
— Да ты пока меня не слушай, сам подумай, тут одна голова хорошо, а две — лучше. Всё перед нами же, надо только в памяти покопаться, сложить два и два.
— Вот если бы книжку про нас писали, — Орлов засмеялся, глядя на дорогу, — сейчас полистали бы, поискали подсказки. Ну чё, на КБО наше, значит? Парней повидать? Хоть кто-то да должен быть. Парочка будет точно.
— Угу, погнали туда.
Вот только Витя ошибся. В КБО людей было побольше, чем парочка, и они нас ждали. Орлов открыл дверь и замер, глядя на собравшихся.
— Вот же гадство, — тихо произнёс он и поглядел на сумку с автоматом, но вытягивать его не стал.
Не успеет, пальнут раньше.
— Вали, Паха, — шепнул Витя. — А я тут…
— Никуда я не пойду.
Да не собирался я бежать, бросая друга, не в моих это правилах. А если бы даже и был трусливой мразью, то и не успел бы. Народу в качалке было — человек семь, и почти у всех на лицах вязаные маски. Крепкие парни ждали нас с оружием в руках,
Только один из ждущих нас людей не прятался за маской. Усатый мужик под сорок с сигаретой в руках, в расстёгнутой дублёнке, под которой видна спортивная мастерка, тоже расстёгнутая, а под ней — тельняшка. Тот самый Серёга, который тогда, в зале, топил за Сафронова.
Жаль только, что самого Сафронова нет, хитрюга он — снова прячется за чужими спинами. Вот только исполнители этого не понимают. Тут совсем наоборот, кровью их к себе привязать хотят, чтобы уж точно потом никуда не ушли. Ведь они все будут повязаны.
— Ну здрасти, мильтоны… Сафронов вам привет передавал, — Серёга усмехнулся, отбросил окурок и приказал: — Гасите их.
Глава 18
Парни с таким военным опытом реагируют быстро, вот Витька Орлов и шагнул вперёд сразу, не боясь стволов. Похоже, он воспринимает меня, как сослуживца на войне, которого надо прикрыть в бою любой ценой.
Ну и я тоже не раздумывал, быстро принял решение, пока перед глазами вся жизнь пронеслась. Обе жизни…
— Спокуха! Все без глупостей, с нами СОБР! — громко и властно прокричал я. — Снаружи стоит! Ты дебила кусок, Серёжа! Они вас брать приехали, это мы вас тут уговаривать сдаться пришли, чтобы без мясорубки обойтись. Сам дурак, так хоть парней за собой не тащи! Если пальба начнётся, вас всех замочат, не сомневайся.
Голос мой звучал уверенно, хоть и на взводе, но одновременно со стержнем этакого властного спокойствия. Так говорит человек, который не сомневается. И никто не засомневался в моих словах, никто не орал, что всё это подстава и блеф. Поверили? Пока не знаю.
Я выдохнул и продолжил:
— Короче, мужики… Стволы сдаем, гарантирую, что никто не пострадает. Ну что встали? На раздумья минута, время пошло.
Противники стояли в замешательстве. Кто-то переглядывается, переговаривался, а я рассмотрел людей в масках повнимательнее. В мгновения смертельной опасности и время идёт иначе, и зрение острее становится. У одного типа, стоящего в сторонке, знакомые «бутылочные» глаза, вот и Сева Донцов, а у другого через прорезь для рта в маске виден шрам, пересекающий обе губы. Это Андрей, я его помню. Не все пришли нас убивать, замаскировались. Наоборот даже, Витьку спасти хотят, да и меня за компашку прикрыть, получается.
Это видно по ним — потому как оружие они хоть и держали наготове, но не туда стволы повернуты. Если кипиш начнется, стрелять будут не в нас — а в тех, кто в нас-то как раз целился. Просто выжидали момент, ну или мы пришли слишком неожиданно, а те не успели подготовиться. А стрелять эти ребята умеют лучше, чем какие-то бандиты. И если бы не мой крик, пальба бы уже началась, как пить дать.
Правда, если наши союзники убьют людей Сафронова, то наверняка уедут на зону. Отмазывать будем изо всех сил, но такое невозможно без тюремного срока оставить. Да и в замкнутом пространстве выстрелы слишком опасны для кучи-малы. Много может погибнуть народа.