Проще, чем анатомия
Шрифт:
От неожиданности Раиса чуть не выронила пистолет. Успела заметить, как возившийся с мотором немец будто споткнулся, и метнулась из убежища в ельник.
Ей повезло. Запнувшись о корень, она рухнула лицом вперед за секунду до того, как очереди стали стричь над головой молодую хвою. Вскочила, пальнула назад еще, не глядя, лишь бы увязались за ней, и пригибаясь бросилась вперед.
Но выстрелов больше не было, только треск валежника под чужими ногами, с каждой секундой все ближе. Послышалась какая-то команда…
У Раисы екнуло сердце. Глупо выходило. Немцы не дураки, чтобы за одним стрелком всей толпой ломить. Трое за ней шли. И ясно, что собирались брать живьем.
Хорошо, что подлесок густой, сразу не разглядишь.
Не целясь, она еще несколько раз выстрелила в сторону немцев. Кажется, трижды. Значит, осталось два патрона. Один им… В последний раз навела пистолет на лающий командный голос и изо всех сил нажала спуск. Наган только громко щелкнул. Все. Обсчиталась, нет последней пули, а расстояние такое, что немцы щелчка этого не могли не услышать и не понять.
Будто смола время течь стало. Успела Раиса и подумать о том, и ужаснуться, как слева, из глубины леса отозвался другой автомат. И заставил немцев залечь, а потом и ответить.
В короткой перестрелке ни своих, ни чужих разглядеть она не смогла. Стоило только раз выглянуть из-за валуна, как пулевой веер расщепил над головой сосновый ствол.
Обдирая колени, вжимаясь в землю, Раиса попыталась отползти из ставшего ненадежным укрытия, как ноги вдруг ощутили пустоту. В овраг она скатилась чуть не кубарем, ссыпалась вместе с землей вниз, на самое дно. Наверху сперва трещали выстрелы, потом стихло. И снова захрустели ветки. Раиса уткнулась в землю лицом, стиснула зубами кулак и замерла.
Наверху осторожно позвали:
– Эй, есть тут кто?
И прошло несколько секунд, прежде, чем она осознала, что окликнули — по-русски…
Глава 5. В окружении. Южный фронт. Начало августа 1941
Перестрелка их всех и спасла: выстрелы услыхала отступавшая часть. Было в ней вместе с командиром двадцать штыков. То есть, двадцать человек. Раиса впервые слышала, чтобы в жизни, не в кино, говорили так, считая людей как оружие, которое можно пустить в ход. Рота. И На полный взвод не тянула та рота...
Оказалось, что на рассвете, пока Раиса с Валей и ранеными прятались в лесу, по дороге, что вела к соседнему городу прорвались немцы. Так что они теперь в этом лесу попали в мешок и надо из него выходить, проселками и перелесками.
У командира кубиков по три. Он - старший лейтенант, это Раиса запомнила. Его голос она услыхала, когда в овраг скатилась. Тогда ей выбраться помогли, спросили, не ранило ли. Раиса попыталась доложить как положено, вроде даже голос не дрожал.
– Где ваша машина, товарищ военфельдшер, ведите, показывайте! Только руку-то уберите со спуска, приберите наган! И не забудьте вычистить, у вас земля в ствол набилась. Все в порядке! Эти немцы уже отвоевались.
Страха не было. Оказалось, что там, у полуторки, действительно сообразили в чем дело, залегли и оружие держали наготове. Даже Валя была с винтовкой и выглядела бодрее, чем раньше. Правда, при виде Раисы, попробовала разреветься и бросилась ее обнимать, но та решила, что сейчас лучше держаться строго и бедолаге распускаться не давать.
– Товарищ Земцова, давай тише! Реветь отставить!
Все-таки какой-никакой, а командир, хотя бы и над одним бойцом. Ну, не то, чтобы бойцом…
Отряд до сих пор пешком пешком шел, но нашелся боец, что умел управляться с машиной. Он проверил мотор и сказал, что водитель обманул: бензина не то, чтобы много, но и не на донышке. Значит и впрямь в бега подался! Об этом тоже наверняка следовало доложить потом, по прибытии, но Раиса не знала, как звали водителя, даже звания его не смогла назвать, в них она вообще почти ничего не понимала, кроме того, что один треугольник -
Из мотоциклов перелили бензин в бак полуторки. Небогатая добыча, но все-таки.
Собрав старшину и сержанта из своей роты, и Раису как старшего по званию медика, старший лейтенант устроил короткий военный совет.
Перво-наперво надо было решить, как идти, днем или ночью. Днем плохо - черт его знает, на кого выйдем. Ночью тоже - черт его знает, кто на нас выскочит. Решили рискнуть - набиться всей ротой в полуторку, как сельди в бочку, и ехать, не большаками, понятно, околицами.
Получилось. Почти. Через два часа мотор зачихал и заглох. Тот боец, что сидел за рулем, нашел под сиденьем инструменты и нацелился уже разбираться, но командир его одернул. Нету на ремонт дня, и часа нету. Вывести из строя, сделать для неходячих носилки из подручного материала, дойти до хоть какого укрытия и ждать все-таки ночи. То и дело был слышен стрекот немецких мотоциклов, пока они чесали большаки да деревни, но ясно было, что и до проселков вот-вот дойдет очередь.
Водитель, матерясь под нос, повозился под капотом, стукнул пару раз прикладом, резанул боковины шин ножом и отрапортовал с мрачным удовлетворением - “Готово, та-арищ старший лейтенант! Никуда уже не поедет”.
Дальше пошли пешком, раненых несли на носилках. Двое, кто мог худо-бедно держаться на ногах, шли, опираясь на товарищей.
Дела раненых были совсем плохи, Раисе это очень скоро стало ясно. Нужен врач, инструменты... А где возьмешь? К вечеру затяжелел младший лейтенант. Лицо заострилось, жаловался, что ногу дергает и жжет. Раиса старалась ободрить его как могла, а сама понимала, что утешить-то нечем, воспаление пошло, и опять подумала, что им нужно попасть к своим как можно скорее. Желательно, к вечеру. Вчерашнему.
Нашли овражек, устроили привал, до сумерек дремали, выставив часовых. Раиса подошла к командиру их маленького отряда: “Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться! Когда мы к своим придем?”
Но товарищ старший лейтенант ничего точно сказать не мог, кроме того, что идти надо и по-другому никак. Отряд должен двигаться организованно, по возможности, быстро, ничего иного сейчас сделать нельзя.
– Врач нужен! Хирург! И операционная!
– у Раисы голос сорвался от отчаянья.
– Нужен, кто спорит? Только где я это все сейчас возьму, товарищ Поливанова? Моя задача - вывести вас всех в расположение наших частей. Как командир, я делаю для этого все возможное. И вы, как медработник, тоже делайте то, что считаете возможным. Все, разговор окончен. Идите и приведите оружие в порядок!
Полагалось ответить “есть!” и идти. Но Раиса стреляла из нагана первый раз в жизни. И знать не знала, как его полагается чистить.
Однако, приказ есть приказ. Она села у чахлого костерка - кто-то очень аккуратно его развел, дыма и следа нет, с трех шагов не поймешь, что здесь горит, а угли жаркие. Вытащила наган из кобуры, уловила слабый запах пороховой гари. И вот тут холод пробежал по спине, проснулся запоздалый страх. Днем, когда ее действительно могли убить, его отчего-то не было и близко. А сейчас, словно закрывая солнце, вылез страх, стиснул ледяными пальцами горло. Раиса обхватила руками колени, съежилась, пытаясь унять дрожь. Не будь этого отряда, лучше и не думать тогда, что бы с нею было. Повезло бы, если б застрелили сразу. По краешку прошла, по самому краю того, что страшней смерти - плена и издевательств. Что могут немцы натворить, она уже знала. Не видела сама, слышала от отступавших. Но и этого хватало, чтобы мутило от тяжелого, тошного ужаса. “А ну цыц!
– велела она себе.
– Нашла время трястись!” Раиса даже за руку себя ущипнула. Как будто немного отпустило. Не ушел страх, затаился, но хотя бы в голове прояснилось. Приказ есть, значит будем исполнять.