Протопоп Аввакум и начало Раскола
Шрифт:
Все поименованные города принадлежали к патриаршей епархии [634] , на которую кружок оказывал непосредственное влияние. Также и в других епархиях имели место назначения протопопов – ревнителей благочестия. Мы видим это, например, в Муроме, который тогда зависел от Рязани. Тут Мисаил призвал на служение в собор Рождества Пресвятой Богородицы Логгина, сына деревенского священника, который скоро стал довольно широко известен [635] . Варлаама, митрополита Ростовского, уговорили послать в Ярославль, город, занимавший в то время очень ответственное положение [636] , протопопа Ермила, родственника Неронова [637] , «давнего друга» Аввакума. Это был человек, готовый как будто воинствовать за церковь, но слабого характера, не смогший устоять против неотразимой воли такого человека, как Никон [638] .
634
От этой епархии начиная с марта 1658 года отделился один только Симбирск. Вплоть до 31 августа 1659 года он был в Казанской епархии (Покровский И. Казанский архиерейский дом. С. 194–195).
635
Воздвиженский. Историческое обозрение Рязанской иерархии. С. 97 и след. 6 февраля 1651 года муромским протопопом был еще некий Василий (Добрынкин // Труды Владимирской архивной комиссии. Т. XVII. С. 24).
636
Ярославль насчитывал в 1646 году 2437 дворов и 99 изб в посадах и рыбацких слободах (МГАМИД. Приказные дела старых лет. 1649 г. № 62). Помимо этого, в городе было много иностранцев (в 1630 году было 29 иностранных дворов), несколько крупных монастырей (в особенности славился Спасский монастырь). Наконец, от Ярославля до Москвы было
637
В синодике Колесниковской церкви в числе членов семьи Неронова назван какой-то протопоп Ермил (Синодик Колесниковской церкви. Л. 340 об.; II. С. 132). Совпадение имени и чина – это очень редко бывает, – так же, как и близкие отношения ярославского Ермила с Нероновым (Материалы. I. С. 44–45, 157), побуждают нас предположить идентичность вышеуказанных лиц.
638
РИБ. Т. 39. Стб. 464.
Одной отличительной чертой этих назначений, и притом чертой не случайной, было то, что каждый из назначенных, вступая в отправление своих обязанностей, либо обращался, если он был епископом, к своим пасомым с пастырскими посланиями в защиту реформы, либо, если он был протопопом, вводил эти реформы в своем соборе сам.
Мисаил Рязанский, рукоположенный 13 апреля, не задержался в столице, и 13 мая 1651 года он оказался уже в своей епархии, где сейчас же обратился к духовенству и к верующим с приветственным посланием, где метал гром и молнии против пьянства, одновременно напоминая, что Божественная служба должна совершаться по всем правилам и единогласно, угрожая сместить упорствующих священников и дьяконов и заменить их более выдержанными и более добродетельными; далее он требует точного соблюдения правил относительно постов, исповеди и причастия, издает предписания относительно рукоположения в духовный сан. «Не присылать мне, – говорит он, – слишком молодых ставленников, ни плутов, ни пьяниц»; он запрещает «пещное действо» накануне Рождества и качели в Петров день, повелевает дьячкам и пономарям носить однорядку, черную или серую, вместо зипуна с воротником, как носит мордва, исключает из числа служителей церкви священников и дьяконов вдовцов, женатых вторым браком, и, наконец, снова принимается за пьянство [639] .
639
Воздвиженский. Историческое обозрение Рязанской иерархии. С. 86–96.
Симеон по приезде в Тобольск в первом же письме к царю отдает ему отчет о состоянии епархии и сообщает, что он во всех церквах приказал совершать богослужение единогласно и разослал соответствующий приказ священникам во все сибирские города. Одновременно он предлагает учредить три новых собора с протопопами, помимо единственного существовавшего в Тобольске [640] .
В Новгороде Никон продолжал реформу по всем направлениям. Что касается богослужения, то, помимо единогласия, он напоминает соловецким монахам правило, которое обязывает их снимать в некоторых случаях скуфьи, и запрещает им примешивать в тесто для раздаваемых просфор ржаную муку [641] . Он чрезвычайно строг в отношении всего, что касается дисциплины духовенства, требует привода издалека провинившихся, чтобы держать их на цепи под своим надзором, отрешает их от должности и безжалостно отлучает их [642] . Что касается быта, то, помимо пьянства, он принимается, например, за старый обычай поединков, где противники орудовали дубинками с оловянными булавами; раз навсегда пресекает их, приказывая изъять эти дубинки и сжечь на глазах у всех как дьявольские орудия [643] ; он не ограничивается тем, что кормит во время голода голодающих, но открывает еще и четыре приюта для сирот; он не только посещает тюрьмы, но и освобождает несчастных, заключенных там без всякого основания. Царь облек его специальными правами, чтобы контролировать действия гражданских властей [644] .
640
РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214). Стб. 400. Л. 28.
641
Досифей. III. С. 224–229 (1650 года после 9 февраля).
642
Сырцов. С. 15–16.
643
Сергею Федоровичу Платонову ученики, друзья и почитатели. С. 62–63.
644
Шушерин. С. 11–12.
Едва только Павел обосновался на своей епископской, наискромнейшей во всей Руси кафедре в Коломне, как у него завязались конфликты с приказными царя. Поп Максим из Ефремова был приговорен воеводой Данилой Карповым к тому, чтобы заплатить дворянину Свириду Поволяеву шесть рублей. Поп пожаловался своему епископу. Епископ Павел написал благочинному в Ефремове приказ всем священникам не допускать в церковь воеводу с семьей, а равно и всех его дьяков. Затем Павел самолично отправился в Ефремов, чтобы взять под свое покровительство Максима. Ввиду того, что этот поп Максим, по крайней мере по словам воеводы, был человеком очень грубым и поэтому не особенно достойным, Павел, очевидно, защищал в нем скорее права духовного сана, чем человека как такового [645] .
645
Дело это нам известно только благодаря жалобе воеводы, адресованной в Москву против Павла ([РГАДА. Ф. 210] Белгородский стол. Кн. 351. Л. 249–252).
Игумены, архимандриты, протопопы не пишут распоряжений, а действуют. В Костроме Герасим и Даниил преследуют пьяниц и скоморохов [646] . В Муроме красноречивый, неукротимый Логгин вводит проповедь: он объясняет Евангелие и бичует пороки [647] .
Под влиянием боголюбцев во всей Московии началась великая битва. С одной стороны, был необычайный энтузиазм, рвение, граничащее с ригоризмом, налагающее на мирскую жизнь тяготы монастырской аскезы [648] . Повсюду воспевают новых святых, пишут их жития, составляют в их честь службы, строят обширные церкви с многочисленными куполами, великолепно украшенные фресками и иконами [649] . Становятся все более и более требовательными в отношении пения, вырывают друг у друга книги Печатного двора. С другой стороны, прежнее равнодушие противопоставляет ревнителям пассивное сопротивление; в результате страсти разгораются, поднимается оппозиционное настроение против духовенства: «Церковь! Да ведь она наша, мы в ней играем», – говорят мальчишки; «Мы в ней пируем», – говорят взрослые. «Поп, служи свою обедню, а нас оставь в покое» – «Твой митрополит тебе приказывает – прекрасно! Мы же – царевы люди» [650] . Реформаторы находятся в затруднительном положении. Возмущение, вызванное многими причинами, бурлит: тут и дороговизна хлеба в городах, и тяготы налогового обложения, которые становятся все более ощутимыми, тут и меры, предпринимаемые помещиками против дотоле свободных посадских людей, и усиление крепостничества. Родес писал весной 1650 года: «Едва пламя восстания погаснет в одном месте, как оно вспыхивает в другом. Можно сказать, что повсюду под холодным пеплом таится скрытое пламя» [651] . Но ревнители идут своим путем. Они твердо следуют задаче, которую они себе наметили.
646
См. ниже, разд. VIII наст. гл.
647
Воздвиженский. Историческое обозрение Рязанской иерархии. С. 98–99.
648
Бедный дьякон Артемий церкви св. Николы в Череповецкой волости Устюжского края, конечно, не находился в связи с боголюбцами, однако же он в трогательных выражениях доводит до сведения своего митрополита Варлаама обо всех беспорядках своего прихода; ввиду того, что его письмо к Варлааму не имело никакого действия, он написал затем и царю, и последний уважил жалобы неизвестного ревнителя (Челобитная без даты, но от 1652 года, по-видимому, написанная до июня месяца, напечатана в: ЧОИДР. 1907. I. Смесь. С. 31–33).
649
Что касается Нижнего Новгорода, см. выше гл. I, разд. VII. В Костроме 12 октября 1651 года освящена церковь Воскресения, окруженная с трех сторон галереей с крышей, с тремя крыльцами, построенная на средства, пожертвованные купцом Исаковым (Труды 4-го областного историко-археологического съезда в Костроме. С. LXII–LXIII). В Ярославле, где уже в 1646 году закончили возведение Успенского собора, начали 9 мая 1647 года строить знаменитую церковь во имя пророка Илии, освященную 16 июня 1650 года; она славилась своими пятью куполами, двумя колокольнями и галереями, выстроенными на средства братьев Скрипиных, купцов, торговавших драгоценными камнями. Царь даровал церкви часть Ризы Господней (Труды Ярославской губернской ученой архивной комиссии. VI. Вып. 1. С. 305). В Вологде из существовавших десяти каменных церквей четыре были закончены постройкой в 1653–1654 годы (Степановский. С. 57). В Прилуках игумен Феодосий воздвигает в 1649 году громадный собор (Амвросий. История российской иерархии. VI. С. 217). Что касается Устюга, см. ниже, гл. IX.
650
Челобитная Артемия (ЧОИДР. 1907. Смесь. С. 31–33).
651
Курц. Состояние России. С. 27 (7 апреля 1650 года).
VII
Великий пост 1654 года
Из года в год, в особенности с момента возникновения кружка боголюбцев, религиозный подъем при приближении Великого поста
652
21 декабря 1651 года (Расходная книга митрополита Новгородского Никона. С. 4).
653
Их присутствие в Москве с марта по июнь 1652 года подтверждается книгой записей рукоположений, сохранившейся в рукописном собрании Синодальной библиотеки (ГИМ. Синодальное собр. № 424, л. 51 и след.) Коломенский епископ был болен, архиепископы Астраханский и Тобольский находились очень далеко, а Симеон был в Тобольске (с 21 декабря). Единственное что поражает, это отсутствие архиепископов Псковского и Тверского: оба они прибыли в Москву в августе и сентябре.
Главный вопрос, поставленный в повестку дня, по-видимому, касался опасности, которую представляли собой иностранцы: их приезжало в Московию все больше и больше; то были военные, купцы, всевозможные мастера, дипломаты. Те, которые были в Москве только проездом, были менее опасны, но другие устраивались на Руси на житье надолго; покупали дома, получали их от царя в награду за свои услуги, а также земли, заселенные крестьянами. Все они были знакомы с техникой, дотоле неведомой на Руси, почитали себя безгранично выше русских; однако же сами они по большей части были только хищными авантюристами, морально неразборчивыми и без всяких религиозных убеждений. Их поведение возмущало московское общественное мнение. В 1649 году пришлось запретить пребывание внутри страны английским купцам, привозившим это проклятое зелье – табак [654] . Полковник Лесли, шотландец, бывший на службе у царя Михаила и очень осмотрительно стушевавшийся после падения Смоленска, снова в 1647 году был принят на службу. Он тут же получил где-то на Волге в дар имение; его жена, помимо всякого рода жестокостей и невыносимых притязаний, заставляла прислугу есть собачье мясо, и как раз в пост; в один прекрасный день она дошла до такого бесстыдства, что бросила в огонь икону; сам же полковник с одним из своих гостей, неким лейтенантом Томпсоном, забавлялся стрельбой, целясь в крест посадской церкви. Это было уже сверх всякой меры: власти обратили внимание на жалобы крестьян, и нечестивцы были арестованы [655] . Расследование этого дела, шедшее как раз во время заседания Собора, естественно оказало свое влияние на его решения. Старый закон, часто остававшийся втуне, касавшийся запрета любому православному служить у «некрещеных» иностранцев, был снова торжественно возобновлен, причем нарушителям запрета за первое ослушание угрожало наказание батогами, за второе – кнутом, за третье еще кнутом с урезанием обоих ушей, с ссылкой в Сибирь. Помимо этого было постановлено лишить иностранцев-неправославных их имений, пусть они принимают крещение! [656]
654
ПСЗРИ. С. 167–169 (1 июня 1649 года). Табакоторговля являлась лишь одной из упомянутых причин ссылки. См. донесение Поммеренга, шведского посланника, от 29 июня 1649 года: Якубов. С. 450–451; Lubimenko. Р. 210–211.
655
Олеарий рассказывает эту историю с некоторым пристрастием по отношению к Лесли и его супруге. См.: Цветаев. Протестантство. С. 370–379; Lubimenko. Р. 167–170.
656
Соответствующие указы до нас не дошли.
В донесениях Родеса, торгового агента королевы Христианы, очень умного и прекрасно осведомленного дипломата, слышится отголосок того волнения, которое было вызвано этими мерами в московской колонии иностранцев. Указ относительно слуг, сообщает он, выполняется неукоснительно: заинтересованные лица представили свои челобитные, но это оказалось напрасным. Стрельцы вторгались отрядами от десяти до двадцати человек к иностранным офицерам и купцам, обыскивали их дома и, если находили там русских, забирали их и уводили. «Старые немцы», как они себя называли, то есть иностранцы, обосновавшиеся на Руси со времени предыдущего царствования, обратились с челобитной, в которой они брали на себя обязательство соблюдать Великий пост как для себя, так и для своих людей: им ответили, что им остается только принять крещение! Конфискация имений была не только тягостной мерой – это было настоящее разорение. Много офицеров, говорит все тот же Родес, подали в отставку; впрочем, они возобновили свою просьбу в день именин царя, то есть 17 марта, но ответ все не поступал. Шотландец полковник Джонс заявил боярину Илье Милославскому, что он не желает нигде служить как язычник: если его считают таковым, пусть дадут ему отставку! Большинство, из боязни лишиться своих прекрасных поместий, принимали православие. Жан де Грон, чтобы облегчить иностранцам переход в православие, предложил, между прочим, чтобы новообращенных не заставляли проклинать их прежнюю веру [657] . Уже более ста двадцати «старых немцев», по имевшимся данным, находились в монастырях, чтобы приготовиться к крещению [658] . Духовник царя как будто обещал, что, если ему дадут свободу действий, он постарается сделать так, чтобы к празднику св. Симеона (новый год, 1 сентября) осталось бы лишь очень немного не обращенных в православие иностранцев. Про него говорили: «Это он, видно, причина всему. Это он зачинает всякого рода новшества. Иностранцы питают к нему ужасную ненависть. Очевидно, что между патриархом и духовником имеется зависть, ибо последний мечтает возвыситься, чтобы иметь возможность своей собственной властью, без согласия патриарха, начинать и доводить до благополучного конца некие великие начинания. Говорят, что он желал бы облечься в иное, новое одеяние. Но патриарх совершенно на это не согласен и говорит, что он во всем обойдется и без его согласия» [659] .
657
30 сентября 1651 года из Польши в Москву прибыли братья Жан и Карл де Грон, французы, которые сейчас же заявили, что по внушению Святого Духа они хотят перейти в русскую веру. После их беседы с Епифанием Славинецким (24 октября) их желание было удовлетворено. 11 января 1652 года Антоний и Даниил Громовы предстали перед царем, который принял их к себе на службу и осыпал их подарками. 17 ноября они представили грандиозный проект о разных мерах, направленных на то, чтобы увеличить казну; проект состоял в следующем: строить из русского леса каждый год 100 судов, из которых одни могли быть проданы за 10 000 рублей каждый, иначе говоря, 600 бочек золота, а другие могли бы отправиться на Канарские острова, чтобы обменять лес на пряности, а также в Италию, чтобы обменять лес, пеньку, лен и кожу на шелк, и в Португалию, чтобы обменять холстину и лес на золото и жемчуг. В то же время эти вероломные люди, эти интриганы, как их обзывает Родес, требовали осуществления строгих мер против иностранцев, не принявших православия (Курц. Состояние России. С. 67, 69, 80); относительно Гронов и их проектов см.: Ученые записки Института истории Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук. 1929. I V. С. 109–122.
658
В своем донесении от 28 апреля Родес исправил эту цифру: 14 вместо 120 человек (Курц. Состояние России. С. 104).
659
Курц. Состояние России. С. 97–102.
Коротко говоря, жизнь иностранцев стала невероятно тяжелой, что же касается русских, то, по свидетельству пожилых людей, они никогда так строго не выполняли требований Великого поста, как теперь. «Некоторые даже, желая, чтобы их считали святыми, изнуряли себя чуть ли не до смерти. Другие же, будучи истощены за пост, предавались на Пасхальной неделе таким излишествам в еде, что они тут же умирали» [660] . Как рассказывают в это время, самые набожные отказались даже от сахара, так как для его очистки и отбелки употребляют яичный белок [661] .
660
Там же. С. 104. (донесение от 28 апреля 1652 года).
661
Олеарий. 1. III. С. 246.
В феврале при стечении всего народа перенесли в особую раку мощи патриарха Ермогена, замученного и брошенного на произвол судьбы поляками [662] . Собор решил, что такие же почести должны быть оказаны митрополиту Филиппу и патриарху Иову. В этом сказывалось широкое желание искупить все преступления Смутного времени, ибо Иов был также отрешен от должности и выслан захватчиком Лжедмитрием. Но тут сказывалась и другая тенденция: возвеличить владык, которые героически пали жертвой гражданской власти – гражданской власти, которая действовала и поныне. И, наконец, это было новым поводом для торжественных богослужений.
662
Согласно Аполлосу (Аполлос. Московские патриархи. С. 12), мощи Гермогена были перенесены в феврале 1652 года (он умер 17 февраля 1612 года) в Успенский собор. Но положение их на место упокоения рядом с Ризой Господней могло произойти и позднее (Собрание писем царя Алексея Михайловича. С. 158). // 135 Относительно Василия Босого см.: Шушерин. С. 11–12; Собрание писем царя Алексея Михайловича. С. 167, прим. 68; С. 198–199. Он умер в дороге 3 мая. // 136 СГГД III. № 147. Верх. Царствование царя Алексея Михайловича. II. С. 148–151. Достаточно прочесть это письмо и сопоставить его с другими письмами царя Алексея, чтобы убедиться, что оно написано его собственной рукой и выражает его собственные чувства, а не Никоновы или Стефановы. Но все были с ним согласны. Относительно путешествия Никона в Соловки см.: Николаевский П. Ф. Путешествие новгородского митрополита Никона в Соловецкий монастырь за мощами митрополита Филиппа // Христианское чтение. 1885. I. С. 284–335.