Протопоп Аввакум и начало Раскола
Шрифт:
Ртищев доложил царю о возвращении протопопа. Царь тотчас допустил его к целованию. Свидание, по-видимому, носило отпечаток одновременно и дружелюбности, и одержимости, ибо прошлое было полно как хороших, так и плохих воспоминаний. В будущем же предстояли еще более горестные расхождения. Свидание было кратким. Царь дал Аввакуму наглядное доказательство своей благосклонности, поместив его рядом с собой, в Кремле, на монастырском подворье. Но на этой публичной аудиенции у царя не было возможности, а может быть не было и желания, расспросить его относительно понесенных им несчастий и его намерений на будущее [1147] . Поэтому Аввакум обратился к нему с челобитной.
1147
Житие. Л. 238 об. Первые месяцы 1664 года были полны военных церемоний и совещаний с английским послом Карлейлем (Garlisle).
Челобитная
«От Высочайшая устроенному десницы, благочестивому государю, царю-свету Алексею Михайловичу, всеа Великия и Малая и Белыя России самодержцу, радоватися. Грешный протопоп Аввакум Петров, припадая, глаголю тебе, свету, надеже нашей. Государь наш свет! Что ти возглаголю, яко от гроба возстав, от далняго заключения, от радости великия обливаяся многими слезами, свое ли смертоносное житие возвещу тебе, свету, или о церковном раздоре реку тебе, свету?
Я чаял, живучи на Востоке в смертях многих, тишину здесь в Москве быти; а я ныне увидял церковь паче и прежняго смущенну. Свет наш государь, благочестивый царь! Златоустый пишет на послание к Ефесеом: «ничтоже тако раскол творит во церквах, якож во властях любоначалие, и ничтож тако прогневает Бога, якоже раздор церковной». Воистинно, государь, смущенна церковь».
Затем Аввакум напоминал о предупреждениях Провидения: о его собственном страшном видении в Тобольске, о моровой язве. «Агарянской меч, – говорил он, – стоит десять лет безпрестани, отнележе разодрал он церковь». Далее он продолжал с горечью:
«Лучши бы мне в пустыни Даурской, со зверми живучи, конец прияти, нежели ныне слышу во церквах Христа моего глаголющи невоскресша [1148] .
Вем, яко скорбно тебе, государю, от докуки нашей. Государь-свет, православной царь! Не сладко и нам, егда ребра наша ломают и, развязав, нас кнутьем мучат и томят на морозе гладом. А все Церкви ради Божия стражем. Изволишь, государь, с долготерпением послушать, и я тебе, свету, о своих бедах и напастех возвещу немного».
1148
Намек на замену «несть конца» на «не будет конца».
Затем следует живой и взволнованный рассказ обо всех злоключениях в Лопатищах, Юрьевце, Москве и в особенности в Даурии. Вслед за этим он пишет:
«Не прогневайся, государь-свет, на меня, что много глаголю: не тогда мне говорить, как издохну! А близ исход души моей, чаю: понеже время належит. То не отеческой у патриарха вымысл, но древняго отступника Иулияна и египтенина Феофила, патриарха Александрова града, и прочих еретик и убийц, яко християн погубляти. Мне мнится, и дух пытливой таков же Никон имать, яко и Феофил: понеже всех устрашает. Многие ево боятся, а протопоп Аввакум, уповая на Бога, ево не боится. Твоя, государева-светова, воля, аще и паки попустишь ему меня озлобить: за помощию Божиею готов и дух свой предать. Аще не ныне, умрем же всяко и житию должная послужим: смерть мужу покой есть; смерть греху опона.
А душа моя прияти ево новых законов беззаконных не хощет. (…) и хотящии ево законы новыя прияти на страшнем суде будут слыть никонияне, яко древнии ариане».
Далее Аввакум перечисляет некоторые нечестивые новшества Никона; затем останавливается особо на двух положениях, которые особенно его волновали.
«… а время отложит Служебники новые и все ево, Никоновы, затейки дурные! (…) Потщися, государь, исторгнути злое ево и пагубное учение, дондеже конечная пагуба на нас не прииде и огнь с небесе или мор древний и прочая злая нас не постигло. А егда сие злое корение исторгнем, тогда нам будет вся благая: и кротко, и тихо все царство твое будет (…).
Молю тебя, государя, о воеводе, которой был с нами в Даурах, Афонасей Пашков, – спаси ево душу, якож ты, государь, веси. А время ему и пострищись, да же впред не губит, на воеводствах живучи, християнства. (…) не вели, государь, ему, Афонасью, мстити своим праведным гневом царским, но взыщи ево, яко Христос заблуждшее овча, Адама».
Это послание кончалось просьбой даровать ему частную аудиенцию: «наедине светлоносное лице твое зрети». Челобитная сопровождалась памяткой, где были перечислены все жестокости Пашкова по отношению к его подчиненным – царским людям: это была простая памятная записка, очень сжатая, без особых выводов [1149] .
1149
Челобитная и приложенная памятка (РИБ. Т. 39. Стб. 723–730, 701–704) сохранены в оригинале (ГИМ. Синодальное собр. свитков. № 1121 б). Они не датированы, но их содержание показывает, что они были написаны Аввакумом в Москве, вскоре после его возвращения, в феврале или марте 1664 г. Имеются также два различных варианта послания, один из которых можно датировать 1668–1669 годами по одной рукописи, принадлежавшей монаху Авраамию (ГИМ. Синодальное собр. № 641).
Была ли дарована аудиенция? Мы этого не знаем [1150] .
1150
Мы были бы лучше осведомлены обо всем этом, если бы могли отыскать несколько писем царя Алексея к протопопу Аввакуму, которые, по заявлению П. И. Бартенева, он читал в Государственном архиве и которые, согласно ему, Н. А. Гиббенет «незадолго до своей смерти намеривался напечатать во втором издании своей работы о Никоне» (Русский архив. 1909. III. С. 143; 1911. III. С. 334, 356, прим.). В Московском древлехранилище, куда были переданы Государственные архивы, мне не удалось получить сведений об этих письмах, библиотечный шифр которых Бартенев, кстати сказать, не указывает.
1151
Житие. Л. 238 об. – 239.
1152
[См.:] Материалы. I. С. 402–403 (допросные речи дьякона Федора от 9 декабря 1665 года); Житие. Л. 244.
Аввакум мог согласиться на просьбу, выраженную таким образом. «Помолчать», в конце концов, значило не надоедать царю, не мучить его призывами обратиться к совести [1153] , но дать ему спокойно спать: оказать ему доверие до созыва собора. Это не исключало ни проповеди среди верных, ни встреч с друзьями.
Аввакум занялся душами людей, заботу о которых он взял на себя. Пашков, чтобы откупиться, предложил ему много денег. «Нет, – сказал ему Аввакум, – мне не деньги твои нужны, но твое спасение. Иди в монастырь, и Бог тебя простит». Бедный Афанасий был стар, царь его покинул – царь, которому он был предан душой и телом. У воеводы, попавшего в немилость пробудилось сознание христианина. Он уступил тому, который и ранее, во времена его всемогущества, порой казался ему человеком Божиим. Он призвал его в свои хоромы. Протопоп смог увидеть «даурского хищника», распростертого у его ног, как мертвый; он услыхал, как мучитель признал свое полное поражение: «Делай со мной, что хочешь». Какое поразительное общение! У Пашкова был дом, еще полный слуг, привезенных им против их желания из Сибири: он от всего отказался. Аввакум его простил, затем отвел его в Чудов монастырь, постриг его и облачил в монашеское одеяние. Все еще недовольный, он испросил для него у Неба испытание болезнью: Пашков потерял способность движения. Конечно, в момент его смерти Аввакум заставил его принять великую схиму.
1153
Алексей Михайлович в 1654 году подобным образом запретил Неронову ему писать; после того как Аввакум обратился к нему с новой челобитной, он его выслал.
Какое новое чудо, содеянное молитвой [1154] .
Жена Пашкова также удалилась в Вознесенский монастырь, и Аввакум заставил принять туда и сенных девушек Марью и Софью [1155] , которых он некогда излечил от беснования. Вскоре ему пришлось похоронить там же, в Вознесенском монастыре, жену Еремея – добрую Евдокию [1156] . Так же, как он покорил семью Шереметева, который хотел бросить его в Волгу, так этот человек, покорявший всех и вся своей могучей волей, восторжествовал и над семьей Пашкова, который в течение семи лет держал его на грани смерти.
1154
Житие. Редакция В. Л. 34 об. – 35; РИБ. Т. 39. Стб. 922.
1155
Житие. Л. 222 об.
1156
Житие. Л. 226.