Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере
Шрифт:
В целом окончание интервенции было предрешено еще весной 1919 г., когда союзные правительства под давлением общественности и проблем в собственных странах одно за другим объявили о предстоящем выводе своих контингентов из России [842] . С открытием летней навигации северные порты стали покидать суда с американскими, французскими и британскими войсками на борту, и до наступления зимы Северную область, как предполагалось, должны были оставить последние отряды Антанты. Однако в союзном руководстве еще оставались сторонники интервенции. Также решение об окончательном выводе союзных войск открыто не афишировалось. Это создавало у белого руководства иллюзию, что интервенция может быть продолжена и следующей зимой. Прибавляло надежд и то обстоятельство, что британское военное министерство отправило на Север в мае – июне 1919 г. еще две бригады по 4 тыс. бойцов каждая для участия в оборонительных, а также, в случае необходимости, и наступательных операциях на Северном фронте. Впрочем, предпочитая действовать осторожно, генерал Айронсайд не планировал выдвигать их далеко от Архангельска. Задачей союзного контингента было лишь содействовать прорыву красной обороны, а затем передать эстафету наступления русским частям. Однако восстания в белой армии заставили Айронсайда в принципе отказаться от участия союзных войск в боевых действиях на Северном фронте.
842
Подробнее о дипломатической
Уже после выступления Дайеровского батальона генерал Айронсайд приостановил боевые операции на Северной Двине. А 22 июля 1919 г. он телеграфировал в Лондон, что если не будут присланы новые крупное подкреплениея, то эвакуация должна начаться немедленно. Сообщения о восстаниях в войсках дали новые козыри в руки членам британского кабинета – сторонников скорейшего завершения интервенции. Преобладающие настроения в лондонских политических кругах уже и так были не в пользу интервенции, и лишь из-за стараний военного министра Уинстона Черчилля Англия еще не отозвала окончательно свои войска из Северной области. Теперь даже Черчилль не мог убедительно объяснить, в чем заключается польза от дальнейшего пребывании союзных войск в России. И 23 июля Лондон вынес окончательное решение о прекращении кампании на Севере, последовав за американским и французским правительствами, которые к тому времени уже почти полностью вывели из области свои войска. Чтобы не вступать в переговоры с большевиками, эвакуация должна была осуществляться как военная операция. Айронсайду предстояло провести еще одно небольшое наступление, чтобы дезорганизовать красный фронт и обеспечить беспрепятственный вывод оставшихся союзных частей из Северной области [843] .
843
FRUS, 1919. Russia. P. 641–642; British Documents on Foreign Affairs. Part II. Series A. Vol. 1. Doc. 110/U. Р. 467–468; Ironside E. Archangel. P. 160; Марушевский В.В. Год на Севере // Белое дело. Т. 3. С. 41; Ullman R. Britain and the Russian Civil War. P. 192–193; Long J. Civil War and Intervention in North Russia. P. 351. В августе в Архангельск для руководства эвакуацией прибыл британский генерал Г. Роулинсон.
Северное правительство и политический кризис августа 1919 г.
Неудача летней кампании и решение союзников окончательно покинуть Северную область вызвали в Архангельске острый политический кризис. Также они дали толчок новой серии дебатов среди северной политической общественности о том, является ли белый Север лишь одним из звеньев общей цепи антибольшевистских фронтов, или его существование имеет самостоятельное значение, вне зависимости от исхода белой борьбы в Сибири и на Юге страны. От ответа на этот вопрос зависели будущее Северной области и политическая конструкция власти. Это предопределяло, в чьих руках – военного командования или региональной общественности – должно находиться управление краем. Несмотря на то что первоначально общественность преобладала, конечная победа осталась за генеральской властью.
В июле 1919 г., чтобы предотвратить дальнейшую деморализацию армии, белое командование упорно молчало о крушении наступления в Сибири. На карте Бюро пропаганды в центре Архангельска колчаковские войска располагались к западу от Глазова, приближаясь к Котласу, в то время как на самом деле фронт находился намного восточнее, откатившись уже к Перми [844] . Однако тревожные слухи плодились, несмотря на угрозы предавать виновных в распространении «ложных» сведений военному суду и даже имевшие место единичные расстрелы [845] . Именно в этот момент британское командование официально объявило о предстоящей эвакуации оставшихся союзных контингентов. 27 июля 1919 г. при встрече с генерал-губернатором Северной области Миллером и на следующий день на заседании белого правительства генерал Айронсайд сообщил о планируемом выводе союзных войск и поставил вопрос, сможет ли Северная армия самостоятельно продолжать борьбу [846] .
844
Documents on British Foreign Policy. 1st series. London, 1949. Vol. 3. Doc. 325.
845
Военные моряки в борьбе за власть советов на Севере. Док. 371; Strakhovsky L. Intervention at Archangel. P. 207.
846
Интервенция и северная контрреволюция / Сост. И. Минц // Красный архив. 1932. Т. 1–2 (50–51). С. 98–99; Documents on British Foreign Policy. 1st series. Vol. 3. Doc. 339, 341; Ullman R. Britain and the Russian Civil War. P. 194.
Несмотря на недовольство союзной интервенцией среди военных и политических кругов Северной области, известие о предстоящей эвакуации поставило белое руководство в тупик. Интервенция уже давно воспринималась как данность, так же как и союзные поставки продовольствия и военного снаряжения. Правда, боевое значение союзных отрядов уже не было так велико, как в первые месяцы интервенции, так как даже в численном отношении они теперь значительно уступали выросшей в предшествовавшие месяцы белой армии. Однако материальная помощь со стороны союзников по-прежнему играла существенную роль в снабжении Северной области. Еще более велико было символическое значение союзного присутствия на Севере. Союзные отряды, сражавшиеся плечом к плечу с белыми войсками, казалось, показывали всем, что большевики являются политическими изгоями и что мировые державы – на стороне белых правительств. Поэтому известие о прекращении интервенции было воспринято на Севере не только как удар по обороне области, но и как серьезное дипломатическое поражение и даже как начало международной изоляции белых правительств. Неожиданная перспектива остаться без союзных войск и снабжения испугала белое командование, политиков и региональных активистов и заставила их приложить все силы, чтобы остановить эвакуацию. Но несмотря на все их протесты, в десятых числах августа войска Антанты начали стягиваться в тыл для отправки на родину [847] . В результате в августе 1919 г. белому руководству предстояло решить, что делать, и на кого или на что может в будущем опереться его власть.
847
FRUS. 1919. Russia. P. 647–649; ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 44. Л. 186–187 (телеграмма Зубова Чайковскому, 6 августа 1919 г.); Интервенция и северная контрреволюция. С. 102, 108, 111. Одновременно с союзниками Северную область покидали чины Славяно-британского легиона, а также военнослужащие поляки, эстонцы, литовцы и латыши.
Генерал Миллер отчаянно пытался оценить военные последствия союзной эвакуации для обороны Северной области, особенно ввиду продолжавшегося отступления колчаковский войск. Предложенный Айронсайдом отход белой армии вместе с союзниками казался ему позорной и поспешной капитуляцией. Однако военный опыт говорил ему, что в случае дальнейшего усиления красного фронта Северная армия, опиравшаяся только на ограниченные людские и
848
К истории интервенции на Севере / Сост. Н. Прокопенко // Красный архив. 1940. Т. 1 (98). С. 130; Documents on British Foreign Policy. 1st series. Vol. 3. Doc. 346; Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области. С. 52–53.
849
Зеленов Н.П. Трагедия Северной области. С. 24–25; Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области. С. 47–48, 50, 53; Марушевский В.В. Год на Севере // Белое дело. Т. 3. С. 49.
Идею эвакуации на Мурман поддержал и начальник Мурманского края В.В. Ермолов, а также формальный глава северного кабинета Н.В. Чайковский вместе с другими членами Русского политического совещания в Париже [850] . Тем не менее, прежде чем принять решение, Миллер решил дождаться мнения Колчака. 4 августа 1919 г. в своей телеграмме в Омск он запросил мнение верховного правителя об общем положении на белых фронтах. Миллер сообщал, что попытка удержать Архангельск будет иметь смысл, только если «есть твердая уверенность, что власть большевиков будет сломлена до наступления зимы» [851] .
850
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 40. Л. 5–6 (письмо Ермолова Миллеру, 25 сентября 1919 г.); Интервенция и северная контрреволюция. С. 101.
851
См. телеграмму Миллера Колчаку, Юденичу, Маклакову и Чайковскому от 4 августа 1919 г. в публикации: Белофинны на службе англо-французских интервентов в 1919 г. С. 65–66.
В то время как Миллер размышлял о спасении армии и общих перспективах белых военных кампаний, члены Архангельского правительства и провинциальной общественности с отчаянием осознали, что теперь один военный приказ может подвести черту под всем существованием Северной области. В их представлении значение белого Севера, этого прообраза будущей небольшевистской России с его демократическими земствами, партиями, региональными общественными организациями и относительно свободной прессой, далеко превосходило вопрос об исключительно военной целесообразности дальнейшей борьбы. Поэтому, чтобы не допустить падения фронта, в августе 1919 г. они инициировали серию кабинетных перестановок и созыв Земско-городского совещания с целью сделать правительство более представительным, и тем самым укрепить доверие населения к власти. В них говорила надежда, что, если все жители области как один встанут на ее защиту, ликвидации фронта удастся избежать.
Августовские инициативы не сочетались с предшествовавшими шагами правительства, нацеленными на укрепление генеральского правления. Еще в середине июля 1919 г. ввиду приказа Колчака о назначении Миллера главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами на Северном фронте кабинет обсуждал вопрос о самоликвидации. Тогда члены правительства, надеясь на скорую военную победу и объединение белых фронтов, полагали, что именно сильная генеральская власть в тот момент «может быстрее реагировать на выдвигаемые этой [боевой] обстановкой жизненные запросы области» [852] . Но военные неудачи, а также протесты и предостережения со стороны социалистических лидеров, союзных дипломатов и русских заграничных представительств заставили их отложить роспуск кабинета [853] . А затем известия о предстоявшей эвакуации союзных войск подтолкнули членов правительства к тому, чтобы, напротив, укрепить кабинет, сделав его более представительным и популярным.
852
ГАРФ. Ф. 17. Оп. 1. Д. 44. Л. 174–174 об. (телеграммы Зубова и Миллера Чайковскому, 18 июля 1919 г.); Ф. 16. Оп. 1. Д. 13. Л. 1–3 (журнал заседания и постановление ВПСО, 12 июля 1919 г.). Текст приказа Колчака см.: Северное утро. 1919. 24 июня. По мысли членов ВПСО, функции ликвидированного правительства должен был выполнять помощник главнокомандующего по гражданской части.
853
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 88. Л. 21 (журнал заседания ВПСО, 2 августа 1919 г.). Протесты против упразднения кабинета см.: Письмо А.А. Иванова Чайковскому, 28 июля 1919 г. // Заброшенные в небытие. С. 455; Documents on British Foreign Policy. 1st series. Vol. 3. Doc. 325; ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 88. Л. 22 (телеграмма В.А. Маклакова Миллеру, 29 июля 1919 г.).
Заметавшись в поисках общественной опоры, члены кабинета обратились за помощью к недавно переизбранным земствам и Архангельской городской думе, выступавшим как демократические представители широких народных масс. Самоуправления охотно пошли на переговоры и выдвинули в члены правительства беспартийного архангельского городского голову И.В. Багриновского, который вскоре занял пост начальника Архангельской губернии и управляющего внутренними делами Северной области. Также левые земские и городские круги настояли на удалении из правительства С.Н. Городецкого и Н.В. Мефодиева, ставших к тому времени олицетворением правого крыла в кабинете, а также члена Союза возрождения России энеса В.И. Игнатьева, так и не сумевшего заручиться популярностью среди архангельской общественности. Значимой уступкой левым стало и создание в кабинете самостоятельного Отдела труда, чего безуспешно добивались профсоюзы уже с осени 1918 г. Кроме того, в составе правительства были зарезервированы еще два места для выборных представителей от органов местного самоуправления. Таким образом, хотя председательство в кабинете оставалось в руках кадета П.Ю. Зубова, а генерал Миллер сохранил свое место в правительстве в качестве главнокомандующего армией и главы Отдела иностранных дел, начавшиеся 10 августа кабинетные перестановки усилили влияние левых кругов на власть [854] .
854
Там же. Д. 12. Л. 136–137 (журнал заседания ВПСО, 8 августа 1919 г.); Обращение ВПСО к населению, 10 августа 1919 г. // Пионтковский С. Гражданская война в России. С. 570–572. В новом кабинете Зубов по-прежнему формально являлся заместителем Чайковского, но фактически был главой правительства, также он возглавил Отдел юстиции и – с сентября 1919 г. – Отдел земледелия. Пост управляющего делами правительства сохранил за собой меньшевик К.Г. Маймистов. Место управляющего отделами торговли, промышленности и финансов было передано инженеру Н.И. Каменецкому, который должен был осенью 1919 г. прибыть в Архангельск из Стокгольма. В августе по рекомендации Земско-городского совещания место управляющего Отделом труда занял заведующий архангельским судоремонтным заводом инженер В.Н. Цапенко.