Провокатор
Шрифт:
– Нет-нет, я рад тебя видеть, дружище! В гости милости просим, супруга Роза будет счастлива. Что касается запоров, то порой иногда мучают, и поэтому приходится принимать непопулярные в народе меры. Голодного обморока не боюсь: люди понимают, что главное - не делать пирог, а делать его пышным, вкусным и чтобы много, то есть чтобы мне пирога хватило. И что еще, родной?
– На своем ли ты месте, родной?
– На своем ли я месте?
– глубоко вздохнул.
– Чувствую, что я не на простом месте.
– Верно, - согласился
– Место украшает человека. Такова наша азиатская традиция. Можешь быть идиотом, а на хорошем месте, смотришь, умен, как наш Создатель.
– Ты хочешь сказать, что я идиот?
– обиделся мой бывший приятель.
– Я хочу сказать, что мир своей одной шестой частью сошел с ума!.. ответил я. И многозначительно добавил: - О чем я, кстати, предупреждал в своем фильме "Обыкновенная демократия". Но разве слушают пророка в своем отечестве?.. Слушают идиотов.
– Ты хочешь сказать, что я идиот?
– обиделся мой бывший приятель.
– Я хочу сказать, что мир своей одной шестой частью спятил, - ответил я. И добавил: - О чем я, кстати, поставил фильм "Обыкновенная демократия". Советую посмотреть, если не смотрел. Но разве слушают пророка в своем отечестве?.. Слушают идиотов.
– Ты хочешь сказать, что я идиот?
– снова обиделся мой бывший приятель.
– Я хочу сказать, что мир своей одной шестой частью!..
– И заорал: Да! Да! Да! Я хочу сказать именно то, о чем ты уже час твердишь. Ты убежденный идиот! Идиотичнее тебя в стране нет! Круглее и пышнее! Впрочем, вас много. Впрочем, вы все на одну рыль!
– Ты мне всегда завидовал, - ответили на мою истерику.
– И еще неизвестно, кто из нас... того...
– Дай миллион!
– заорал я.
– Долларов!
– На что?
– На фильм!
– Вот видишь!
– обрадовался Плохиш.
– Ты еще больший идиот, чем я.
– Почему?
– Потому что в стране денег нет. Вообще.
– А у тебя, Рома?
– А у меня есть, но в Швейцарии и на Багамских островах, и на Капри, и в Коста-Брава.
– Переведи оттуда сюда.
– Не могу.
– Почему?
– Я что? Похож на круглого дурака?
– Нет, - покачал я головой, - ты похож на героя нашего времени, но не моего фильма.
"Победа" неспешно катила по скоростной магистрали. Ее обгоняли более современные и быстроходные автомобили. Старик за рулем был задумчив и рассеян. Его чело было хмурым, предгрозовым.
У бетонного моста через Н-скую речушку случился транспортный затор. По мосту гремели железные коробки БТРов и тягачи с пушками. Молоденькие солдатики сидели на тряской броне и без интереса смотрели на жаркий гражданский мир.
Наконец колонна защитников капитализированного отечества пропылила. Мирный автотранспорт продолжил свой путь, объезжая старенькую омертвелую "Победу". Дымкин сидел за рулем без движения, с пустоцветными глазами. Трамтрацнул на казенном мотоцикле маркированный сержант
– Дед, впереди у жизни даль, а ты скис душой?
– А куда солдатики-то?
– Бойцы? На войну, дед; говорят, ТЗ взбунтовался, не желает народец кастрюли паять. Будут уговаривать пушками.
– Ыыы!
– неожиданно и страшно заныл Дымкин, и зарыдал в голос, и вывернул руль назад в городок Н., который терялся в сиреневой дымке небытия.
Сержант ГИБДД, удивившись, потянулся было к рации, где бормотали крепкие казенные голоса, однако раздумал, закурил; и курил долго, и был один на еще несколько минут назад оживленной трассе.
У железнодорожного переезда разбил лагерь армейский КПП. "УАЗы" и БТРы, чадя дизельными двигателями, перекрывали въезд в городок Н. В густом перелесочке маскировались артиллеристы - стволы пушек смотрели строго на шоссе. Неповоротливые из-за бронежилетов бойцы томились от жары, чада и препирательства с автолюбителями, которых время Ч застигло на ж/переезде. Офицеры в камуфляжной форме вели переговоры по рациям и всем своим видом показывали высокую боевую и политическую способность в противостоянии с мирным населением.
...Старенькая пыльная "Победа" пробивалась между машинами к командирскому джипу. Подполковник в полевой форме с заметным брюшком заорал:
– Куда тебя, черт старый, несет?! А ну взад!
Дымкин задохнулся от нервного напряжения, потом пересилил себя и тоже закричал, истерично и некрасиво:
– Как вы смете! Орать! На меня! Мышь полевая!.. Ты знаешь, кто я такой?.. Да вы?.. Да ты...
– Ну, я! Я!
– Офицер подходил к "Победе".
– Дед, вали отсюда! Пока я мирный, как бронепоезд.
– Цапнул Дымкина за лацканы пиджака. На лацкане блесточкой зажглась Звезда Героя.
– Ах, мы герои?! Да мы таких...
И не договорил: "Победа" резким задним ходом ушла к железнодорожному полотну. Затем развернулась на пятачке переезда и, влетев на рельсовый путь и на нем скособочившись, тяжело поскакала по шпалам. КПП на минуту потерял боеспособность, но потом джип и грузовой "УАЗ" с солдатиками ринулись в погоню по проселочной дороге, петляющей вдоль ж/пути.
Машинист скорого поезда № 34 с привычно-профессиональной скукой поглядывал на летящие стрелки рельсов. Молоденький помощник клевал носом под бой колес. Кружили поля, леса и различные водоемы.
...Там, за поворотом леска, после подъема - станция Н.
С минутной, неудобной остановкой. Машинист решил разбудить помощника для дальнейшей молодой трудовой деятельности; помощник, сладко зевнув и открыв глаза, округлил их до размера межвагонных буферов. И закричал диким голосом:
– А-а-а-а-а!
Машиниста заклинило, как экстренный тормоз: по их верному пути следования мчалось нечто горбатое, с серебристым отливом. И казалось, столкновение неминуемо - поздний панический рев тепловозной сирены не спасал.