Прятки в облаках
Шрифт:
Наверное, все дело было в Лизе, которая успела стать подругой, но иногда Машу как вспышкой пронзала привычность Дымова рядом. Как будто они провели уже вместе десятилетия и обросли прочными узами. Это чередовалось с удушливой неловкостью, жарким волнением, стремительным вожделением. Как утомительно, оказывается, влюбляться! Столько всего чувствовать приходиться сразу.
— Что есть ситуативные партнеры? — уточнила Маша. Она завтракала прямо в постели, стыдливо прикрываясь гостиничным халатом.
Кофе и круассаны — французский флер тайного
— Только то, что каждый из них преследует собственные интересы, — пояснил Дымов, прижимаясь небритой щекой к чувствительной коленке. От этой колкости становилось щекотно и нервно. — Пока ваши интересы совпадают.
— Мне подходит, — дернула плечом Маша. — В моей ситуации выбирать не приходится.
— Есть наговоры, — нейтрально заметил он, — повышающие откровенность…
— Не подсказывай, — перебила Маша, наклонилась и поцеловала его в губы. — Я справлюсь с Диной без твоей помощи.
— Но это же не экзамен!
— Ой, — запоздало ужаснулась она. — Мне же еще лингву тебе сдавать! И как теперь узнать, поставил ты мне пятерку за мои знания или потому, что я с тобой сплю?
— Маш, — засмеялся он, — у тебя уже автомат.
— За что? — всполошилась она, поплотнее запахивая халат на груди.
— За то, — передразнил он, — как ты ловко вернулась из паука опять в человека. Забыла уже?
— Забыла, — изумилась самой себе Маша.
— Я тогда в тебя еще немного влюбился, — поделился Дымов. — Такая решительная, смелая девочка. Большая часть студенток забилась бы под парту и впала в истерику.
— Я просто не люблю проигрывать.
— Не проигрывай, — серьезно попросил Дымов, поцеловал ее колено, а потом его губы стали подниматься выше, к внутренней стороне бедра.
Маша счастливо зажмурилась и откинулась на подушки.
Глава 29
Глава 29
Утром понедельника Маша сразу рванула на учебу, обреченно осознавая, что снова не готова к большей части предметов.
— Ты катишься по наклонной головой вниз, — заметил Федя Сахаров, наблюдая за тем, как на паре по истории она решает задачи для Плаксы.
— Заткнись, — прошипела Маша.
Универ обрушился на нее с внезапностью грузового поезда. Две ночи в тихой гостинице на окраине города — и вот она уже забыла обо всем на свете. Интересно, а другие зубрилки зубрят с утра до вечера потому, что у них нет хорошего секса, или это Маша такая испорченная? Нет, она не позволит Дымову ухудшить ее успеваемость!
— Что с тобой происходит? — прошептал Федя, пока Сурков удивительно нудно бубнил о популярных артефактах начала века. — Только не говори мне, что ты посмела завести интрижку! Я настаиваю на том, что мы должны прийти в ЗАГС невинными!
— Что? — изумилась Маша. Получилось слишком громко, и на них принялись оглядываться.
— Тишина, — монотонно напомнил о себе историк. — Так вот, революционные настроения в обществе породили волну разрушительных артефактов, для изготовления
— Зачем тебе хранить невинность до женитьбы? — зашептала Маша на ухо Феде.
— Потому что это вопрос самодисциплины, — едва слышно загорячился он в ответ.
— Чего-чего?
— Брак подразумевает строгую моногамию. Представь, что ты нырнула в море разнообразных вкусов, ощущений, эмоций, а потом — бац — и будь добра лопать одну гречку до самой смерти. Уж лучше вообще не начинать.
— Сахаров, — возмутился Сурков, — будьте любезны обсуждать свою личную жизнь на семинарах Глебова… И позвольте дать вам непрошенный совет, — ехидно добавил историк, — не женились бы вы лет этак до тридцати. Что-то мне подсказывает, что вам противопоказана гречка.
Хихикнув, Маша вернулась к домашке по арифметике.
***
После пар Маша отправилась к корпусу факультета менталистики, твердо намеренная выполнить свою часть задания. Если ей надо разговорить Дину, то логично попросить о помощи двух умников, которые как бы специализируются на человеческом сознании и подсознании.
Ни Плугов, ни Власов не отвечали на звонки, но ее эта мелочь не остановила. Они то и дело сваливаются на нее как снег на голову, у нее точно есть право на ответный удар.
В парке царило знойное лето, и зимняя куртка мешалась в руках, но Маша не стала заходить в общагу, чтобы переодеться. Преисполненная решимости побыстрее разделаться с Диной, она просто повесила куртку на одно из деревьев и наговорила чары от воров. Не то чтобы в универе процветали кражи, так, на всякий случай.
Ей было очень интересно, получилось ли революционному трио усыпить Ивана Ивановича, тревожило, появилась ли комиссия, однако Маша не позволяла себе много думать в ту сторону. Стоит позвонить Дымову, пусть даже и по делу, так ей всенепременно захочется его увидеть, а потом и затащить в нору для разных там поцелуев.
Нельзя так увлекаться, говорила она себе, делу время, а потехе час.
В холле факультета менталистики было пустынно.
Маша прошла несколькими длинными коридорами с наставительными записями на стенах прежде, чем встретила хоть одну живую душу.
— Извините, — она преградила дорогу какому-то верзиле явно со старших курсов, — а где я могу найти Власова и Плугова?
— Не ищите их, девушка, — посоветовал ей верзила, — от этих бездельников одни проблемы.
— И все-таки?
— В лабораторке скорее всего. Посмотрите в 17-Г, вроде они там закопались еще на прошлой неделе. Даже не знаю, живы ли до сих пор, или сделали нам всем одолжение и взорвали друг друга.
— Вот спасибо, добрый человек, — язвительно отозвалась Маша и принялась выпытывать, где именно лабораторка 17-Г.
Она оказалась в подвале, больше похожем на бункер или бомбоубежище.
На тяжелых, обитых цинком дверях, висела угрожающая табличка «Зона особо нестабильных экспериментов. Сохраняйте осторожность».