Психотерапия и процесс. Основы экзистенциально-гуманистического подхода

Бьюдженталь Джеймс

empty-line/>

Одним из первых эффектов было растягивание времени. Прежде я шёл по жизни, пытаясь отвлечься сразу после любого завершённого действия. Однако опыт рефлексии в терапии привёл к схожему изменению осознавания вне терапевтической ситуации, и вскоре я обнаружил, что исследую свои переживания более пристально. Субъективным эффектом этого стало значительное увеличение количества субъективных переживаний, так что у меня возникло ощущение двойного или тройного расширения своей жизни, и теперь мне казалось, будто каждый день происходит в два раза больше событий, — очень приятный опыт. [Walsh, 1976, 100]

Время не является фиксированным, неизменным или независимым от человека, и физики также подтверждают это. За короткое по меркам

часов время клиенты достигают очень многого. Они способны уложить переживание, обычно занимающее часы, в минуты. Подобным образом ситуация большого наслаждения или удовлетворения может переживаться как растягивающаяся на много часов, хотя часы показывают, что объективного времени прошло совсем немного. С другой стороны, клиенты сообщают, что при столкновении с необходимой, но неприятной ситуацией, например с хирургической процедурой в кабинете зубного врача, им кажется, что она заняла всего несколько минут, тогда как часы показывают, что прошло больше часа.

Заключение. Субъективный суверенитет

Мой собственный опыт и опыт тех, кого я сопровождаю, убедил меня в том, что значительная часть страданий, переживаемых многими людьми, в немалой степени обусловлена жизнью в изгнании с нашей родины — из внутреннего мира субъективного опыта. Посредством психотерапии мы можем преодолеть социальные условности, научившие нас с недоверием относиться к жизни, исходящей из центра, и испытывать вину за неё, за то, что мы делаем внутреннюю целостность высшим приоритетом, за выбор, исходящий из внутреннего чувствования наших уникальных потребностей и желаний. Когда мы достигаем такого освобождения, весь наш опыт жизни может тонким образом измениться. Мы знаем свою индивидуальность, мы обнаруживаем богатство в собственном потоке осознавания, мы обращаемся с проблемами и заботами с большей честностью, мы находим возможность творческого и эстетического участия в жизни.

Суть проста, фундаментальна и часто остаётся недооценённой: подлинный дом любого из нас — это внутреннее переживание. Поэтому подлинная миссия психотерапии — воздействовать на это переживание таким образом, чтобы улучшить качество жизни человека. Симптомы — это лишь поверхность. Устранение, изменение или сохранение симптома вторично по сравнению с тем, что человек, проявляющий эти симптомы, ощущает рост жизненной силы, активности и возможностей в жизни. Изменения поведения — это побочный продукт. Сохранение, замена или изменение определённого паттерна поведения тривиально по сравнению с тем, что человек, обладающий этим паттерном, обнаруживает в жизни больше достоинства, возможностей выбора и личного смысла.

Наша родина внутри, и там мы независимы. До тех пор пока мы заново и по-своему для каждого из нас как для личности не откроем этот древний факт, мы будем обречены скитаться в поисках утешения там, где его невозможно найти: во внешнем мире.

Изменения переживания жизни

Изменения ожиданий от жизни

Большинство из нас носятся с моделью жизни, собранной без особых размышлений и выглядящей примерно так. В детстве наша основная задача — узнать достаточно, чтобы быть взрослыми. К двадцати годам мы должны быть готовы к встрече с большинством жизненных ситуаций, хотя, возможно, нам придётся дополнительно чему-то научиться, например в связи с работой или детьми. Взрослая жизнь посвящена проживанию разумной программы, которую может разработать зрелый и психически нормальный человек. При возникновении необычных стрессов может понадобиться особая помощь, например психотерапия. Разумеется, такие плохие чувства, как страх, тревога, боль, гнев и т. д., — это сигналы того, что что-то не так, поскольку у нормальных людей таких чувств нет, а если они и возникают, то лишь

изредка и в мягкой форме.

Эта модель почти полностью ошибочна и ужасно разрушительна. Большинство из нас это знает, однако слишком многие из нас по-прежнему позволяют ей работать во тьме наших неисследованных предположений и намерений относительно собственной жизни. Эффективная психотерапия проливает свет на эти тёмные углы, тем самым освобождая жизнь, которая теперь может наполниться энергией и стать подлинной.

Возвращение своего эмоционального наследия

В такой искажённой модели отношение к эмоциям двояко. Конечно, более приятные чувства в основном приветствуются, хотя многие люди даже к ним относятся с подозрением. Многие вроде бы мудрые люди сокрушались о влиянии эмоций на дела человека. Однако эмоции — необходимое вещество, скрепляющее полноценную человеческую жизнь, наполненную смыслом.

Нам легко признать значение эмоций как сигналов, привлекающих наше внимание к тому, что идёт не так, или заверяющих нас, что всё хорошо. Мы по привычке признаём, что эмоции придают цвет и текстуру жизни, а аналогии с солнечным светом и тенями стали общим местом. Психотерапия поддерживает эту распространённую мудрость, но указывает на что-то большее.

Эмоции — это часть текстуры человеческих отношений. То, что мы делаем и переживаем, важно как для нас самих, так и для тех, с кем мы взаимодействуем. Ткань человеческих взаимосвязей такова, что наши идентичности не заканчиваются нашими индивидуальными кожаными мешками, но расширяются в пространстве нашей заботы. Забота — это общая форма разнообразных переживаний, являющихся нашими чувствами. Безэмоциональный человек ограничен самим выбором, отрицающим аффективное измерение бытия.

Пытаясь избежать нежеланных эмоций, мы одновременно страдаем от затухания желанных эмоций. Эмоции — это не упаковки сухих завтраков, расставленные на полке, они не являются отдельными и независимыми. Эмоциональность — это единое измерение бытия; подавление одного из аспектов дорого обходится всему целому. Подавленная эмоциональность означает подавленную, усохшую жизнь. Быть живым значит знать радости и печали, гордость и вину, надежду и страх. Слишком часто при появлении таких чувств мы испытываем стыд и смятение, позволяя ложным моделям убедить нас в том, что они указывают на что-то неправильное в нашей природе. Психотерапия разоблачает эту иллюзию и облегчает вторичное страдание. Она помогает нам обрести более обширную возможность заботы, глубины и эмоциональности.

Психотерапия также учит нас, что эмоциональный эпизод — это отдельный случай, а не устойчивое состояние, и для многих клиентов это облегчает ненужные страдания. Клиенты часто чувствуют, что если они, к примеру, отпустят свой гнев или горе, то никогда не восстановят своего видения. Однако имеет место обратное. При адекватном высвобождении сдерживаемых чувств происходит естественная эволюция эмоций. Человек, боящийся быть захваченным эмоциями, блокирует эту эволюцию, тем самым поддаваясь эмоции страха.

Изменение жизненных намерений

Когда боль страдания ослабевает и возникает ощущение стабилизации в новом состоянии жизни, клиент начинает ставить под вопрос прежде не исследованные цели и планы. Для очень многих людей терапия оказывается первой настоящей и продолжительной возможностью задать себе вопрос: «Что я действительно хочу сделать с тем фактом, что я жив?». Такая постановка вопроса бывает взрывоопасной. Клиент может обнаружить, что слепо следует чужим ожиданиям, вместо того чтобы следовать своему выбору. Он может быть шокирован открытием того, что паттерны родителей, часто включая даже те, которые сознательно отвергаются, определяют то, как он использует время, деньги, отношения, эмоции и саму жизнь.