Психотерапия и процесс. Основы экзистенциально-гуманистического подхода
Шрифт:
К-6А: Я совершенно не хочу походить на отца в том, как веду себя в семье. Он был властным деспотом. Я твёрдо решил, что хочу, чтобы мои дети знали: они могут поделиться со мной всем чем угодно, и я постараюсь их полностью выслушать.
К-6Б: Итак, я торопился, чтобы успеть на встречу, ведь все эти люди на меня рассчитывали. В общем, я быстро пил кофе и одновременно надевал пальто, и тут, откуда ни возьмись, появилась Салли, закатив истерику из-за какой-то ерунды в школе! Я стараюсь для всех, а ей не хватает ума подождать, пока я вернусь. Нет, ей нужен ответ прямо сейчас!
Этот мужчина не лицемерен и не жесток — он просто обычный человек. У всех нас можно обнаружить два набора отношений и восприятий. Один — на уровне сознательного восприятия себя самих и обстоятельств. Этот уровень оправдан — исходя из этого уровня мы принимаем многие свои решения. Однако есть и другой уровень: уровень необдуманных или бессознательных действий. На этом уровне мы чаще реагируем, опираясь на неосознанные паттерны, возникшие в ранние годы, и особенно на переживания, имевшие сильное эмоциональное воздействие. Конфликты между двумя уровнями часто остаются неосознанными и могут являться источниками страданий и неприятия себя. Значительная часть работы в терапии направлена на то, чтобы извлечь из бессознательного паттерны второго уровня восприятия и поставить их в ряд с паттернами с первого уровня, что даёт клиенту бoльшую внутреннюю согласованность.
Итак, я заинтересован в том, чтобы помочь моему клиенту погрузиться в настоящий внутренний поиск, открывающий уровень скрытого восприятия и помогающий ему получить доступ к «элементам управления» большей частью переживаний и действий. Без такого восприятия клиент прежде воспринимал чувства и действия как беспричинные или противоречащие его ценностям. Если я проявляю слишком много активности, это удерживает клиента на более осознанном уровне самовосприятия.
Сдержанность терапевта в начале и, в какой-то степени, на протяжении всей терапии имеет ещё одно преимущество, показывая, что это не обычная социальная ситуация, и часто снижает тенденцию клиента использовать обычные социальные навыки как защиту. Наконец, относительная молчаливость терапевта ведёт к тому, что, когда терапевт всё же решает что-то сказать, его слова оказываются более весомыми.
Разумеется, это последнее соображение неоднозначно. Иногда я рад дополнительному воздействию, а иногда хотел бы быть свободным от него. Оно может помочь обратить внимание клиента на что-то требующее осознавания (например на паттерн сопротивления) и в то же время сделать вмешательством любое моё действие, раздувая до невероятных размеров даже случайную ремарку.
К-7: Мы спорили об этом несколько часов. Я так устал пытаться донести до неё это, и, полагаю…
Т-7:(зевает) О, простите, я вчера поздно лёг.
К-8: Да, конечно. Ну, она… Готов поспорить, скучно целый день сидеть и слушать весь этот бред.
Т-8: Нет-нет. Всё в порядке. Пожалуйста, продолжайте.
К-9: Ладно. В общем, как я сказал, мы спорили и… Может быть, открыть окно? Здесь как-то душно.
Т-9: Нет, спасибо. Почему бы вам не продолжить свой рассказ о споре и о том, какие чувства у вас возникли.
К-10: Вообще-то я чувствовал себя ужасно. Знаете, я пытаюсь быть понимающим, но, наверно, ей тоже со мной скучно. Я знаю, что иногда много говорю, и мне нужно уделять больше внимания другим людям…
Настойчивая поддержка веры клиента
Я уже писал о том, как важно помочь клиенту научиться хранить веру.
К-11: Мне было действительно жаль, что я так набросился на Салли, но… Хоть я говорю, что мне было жаль, я постоянно срываюсь на людей, так кто мне поверит, когда я говорю о своём сожалении?
Т-11: А вы?
К-12: Что я?
Т-12: А вы верите, что вам жаль, что вы сорвались на Салли?
К-13: Конечно, думаю, да.
Т-13: Кажется, вы не очень в этом уверены.
К-14: Чёрт, если бы вы сами сказали это столько раз, сколько я, а потом тут же развернулись и…
Т-14: Вопрос не в этом. Вопрос был в том, действительно ли вы сожалеете, что сорвались на Салли, и пока что я не вижу, чтобы вы старались это выяснить, поскольку вы слишком заняты рассказами о своей непоследовательности.
К-15: Ну, думаю… Нет, минуточку, дайте почувствовать. (Останавливается, затем продолжает изменившимся, более трезвым тоном.) Эй, знаете, я действительно об этом сожалею. В смысле, до этого момента я даже не представлял, насколько, но…
Направление к расширенному ощущению идентичности
Большинство людей действуют, исходя из в целом не исследованных представлений о своей идентичности, так что я пытаюсь привнести в сознание клиента его собственное представление о себе. Кроме того, многие из моих вмешательств направлены на то, чтобы бросить вызов существующему образу «я» и указать на более широкое осознавание бытия. Приходя в терапию, большинство людей считают себя в основном тем, что находится в их сознании или «в карточке». Косвенным образом они также демонстрируют то, что знают себя как нечто большее, однако редко рассчитывают на это «большее» в работе с жизненными проблемами и не знают, как получить к этому доступ. Опираясь на крайне поверхностный внутренний анализ, люди раз за разом утверждают, что использовали все возможности, которые у них были. Они действуют так, словно тот факт, что им ничего спонтанно не приходит на ум, показывает, что в данных обстоятельствах невозможно ничего придумать. Большинство людей имеют совсем немного навыков, которые они видели бы как доступные и помогающие подключиться к скрытым возможностям, создать новые подходы или понимания. Клиенты действительно часто приходят в терапию с убеждением, что им должен помочь кто-то другой, поскольку они исчерпали всё, что могли задействовать в самих себе. Это ещё более поразительно, если учесть, что часто клиенты, начинающие такую терапию, как я здесь описываю, являются людьми, демонстрирующими во внешнем мире творчество и эффективность. (См. описания такой терапии в [Bugental, 1976].)
Моя цель — посредством повторяющихся и разнообразных вмешательств предложить, указать, научить и призвать клиентов искать, находить и исследовать «большее» внутри себя самих. Это суть значительной части моей работы. Всеми доступными мне средствами (среди которых явная вербализация является одним из наименее важных) я демонстрирую, что клиенты упускают, игнорируют или обесценивают свои возможности, которые кажутся мне очень важными. Одна из форм такой коммуникации — мой отказ принимать их утверждения о том, что они достигли предела: