Публичное одиночество
Шрифт:
Это не мой выбор. Мне предлагают, а я поддерживаю. Ведь есть такое количество людей, которые достойны быть названными, внесшими большой вклад. Я думаю, что касается Чена Кайге, то его появление в том числе связано и с развитием наших бурных отношений с Китаем. И потом – это действительно фигура. И вообще после «Урги» мне эта тема очень близка.
Кто предлагает?
Ну мы же должны считаться с тем, какая страна побеждала. Чтобы ни у кого не было явного перевеса. Потому что, вы сами знаете, последние годы награждалось большое количество потрясающих американцев. Отсюда – желание обратиться
Что касается Депардье, у него большой послужной список, и он не застывший артист, он меняется, развивается. Тем более он часто приезжает в Россию – его здесь знают и любят.
Я бы очень хотел одного из «Станиславских» вручить Роберту Де Ниро – вот действительно глыба.
А что мешает?
Ничего. Он согласился давно. Просто в то время, когда идет ММКФ, он постоянно на съемках. Я думаю, на один из фестивалей мы все-таки заранее договоримся, и он приедет.
Уже довольно долгое время Вы являетесь президентом Московского фестиваля. Не собираетесь ли подыскать преемника?
С удовольствием нашел бы.
Да, по большому счету фестиваль работает уже в том режиме, в котором личное пестование не обязательно. Я думаю, он твердо стоит на ногах, и любой из тех, кто занимается кино, сейчас мог бы его возглавить.
Не может такого быть, что если уйдет Михалков, то фестиваль потеряет привлекательность?
Честолюбиво хотелось бы думать: да, потеряет. Но на самом деле – нет.
Я думаю, что фестиваль имеет свое лицо, и в данном случае я только помог его удержать и в некотором смысле реанимировать. Но сейчас уже есть механизм, который работает сам по себе. Плюс растут кинотеатры, и как только их количество перевалит за полторы тысячи, звезды сами будут приезжать, чтобы рекламировать свои фильмы.
Повторяю: как в Союзе кинематографистов, как в Фонде Культуры, так и на фестивале я за то, чтобы создать механизм, который не сможет использовать ни один сумасшедший, который случайно может стать во главе, – вот что важно. Чтобы он не дал его разрушить человеку, настроенному на разрушение.
А если президент фестиваля в мыле бегает между агентством по аренде транспорта и Шереметьево… Ну о чем разговор?!
Было такое?
Поначалу именно так и было.
Я понимаю, что несу ответственность за фестиваль. Но я знаю, что за мной стоит Москва, Лужков, который вновь сейчас обратился к фестивалю лицом. За мной стоят первоклассные отборщики, за мной стоят люди профессиональные, которые готовят потрясающие программы. Их десять – одна краше другой, скажу вам честно. «Восемь с половиной», «Кинематограф оттепели», «Азиатский экстрим» и, конечно, «Российская программа», которую я сам буду стараться смотреть обязательно… (I, 123)
(2006)
Интервьюер: Что-то Вы с лица спали?.. Я уж, грешным делом, подумал: из-за фестиваля так убиваетесь.
Никаких проблем. Все прошло по плану.
Включая отставку несостоявшегося главы жюри Михаэля Ханеке?
Был один председатель, стал другой.
Так
Не велика печаль! Я из-за этого совершенно не парился. По-хорошему стоило сразу решить, что жюри уже в Москве выберет главу из своего состава. И все, тема была бы закрыта. Глупо переживать из-за тех, кто не захотел приехать.
Полагаете, хоть кого-нибудь из зрителей, битком набивавшихся в кинозалы на фестивальные просмотры, волновало: рулит жюри Ханеке или Жулавский? Уверяю, это не трогало ни одного человека, кроме журналистов, которые везде ищут скандал. На фестивале важна программа, то, что умещается между церемониями открытия и закрытия. Когда Джоди Фостер отказалась председательствовать в Каннах, там не стали рвать на себе волосы.
Почему мы обязательно должны все превращать в трагедию?
Но Фостер соскочила с подножки не за неделю до начала фестиваля, как Ханеке.
Вопрос к Михаэлю.
С ним все было оговорено заранее, месяца за три получено письменное согласие. Потом человек передумал. Видимо, так понимает этику отношений с коллегами по цеху и с окружающим миром.
Гринуэй вообще сказал: мол, фестивали – пережитки прошлого, идеологический мусор, а советский кинематограф умер вместе с СССР.
Ну и что с того? Частное мнение частного лица, с которым я категорически не согласен. Но это не повод для последующих разборок.
По-настоящему удивляет другое: иные журналисты, вроде бы пишущие о кино, этим самым кино абсолютно не интересуются. Не понимаю, почему столько внимания уделялось каким-то пустякам, не устаю этому поражаться. Председатель жюри российской критики в репортаже с фестиваля писал не о просмотренных фильмах, а о том, что ему не дали бутерброд.
Бог ты мой!
Кушать-то хочется…
Обратись в соответствующую службу ММКФ, и тебя накормят. Неужели подобной ерундой надо забивать газетные страницы? Вдруг кого-нибудь лет через сто угораздит прочесть эту писанину: что подумает о нас несчастный?
Вас так волнует мнение потомков?
А Вас, выходит, нет?
Если спрошу о причинах увольнения Кирилла Разлогова, бессменного главного отборщика фильмов ММКФ, обвините меня в разжигании нездоровых страстей?
Идет ротация специалистов. Естественный процесс.
Пока же под раздачу попал лишь глава отборочной комиссии.
Все когда-нибудь уйдут. И я перестану быть президентом ММКФ, не навечно же меня приковали к этому посту.
Вспомните, каким был фестиваль, когда его приняла наша команда: он дышал на ладан, загибался. Еще пять лет назад я попросту не успевал смотреть конкурсные фильмы, с утра до ночи занимался фестивальным бытом, решал текущие вопросы.
Сегодня махина катит сама, могу спокойно сидеть в кинозале и знакомиться с работами коллег… (II, 54)
(2009)
Ровно пятьдесят лет отделяют предстоящий 31-й Московский кинофестиваль от самого первого, и, по-моему, всем уже стало ясно, что, несмотря на все объективные сложности, к полувековому юбилею фестиваль подошел в очень хорошей форме.