Публичное одиночество
Шрифт:
За несколько последних лет мы обрели необходимую стабильность и смогли вернуть интерес простых зрителей к некоммерческому кино. (VI, 8)
(2010)
Я могу быть спокоен. Фестиваль вошел в русло естественнной жизни. Есть ощущение накатанной дорожки. Уже три года я могу просто смотреть кино, а не заниматься организационными вопросами. Я могу не тревожиться, включится свет или нет, сработает ли аппаратура. Могу быть уверен, что все звенья фестиваля работают по своей схеме. Мое дело каким-то образом все это соединять…
Сейчас в первую очередь хочется, чтобы программы, которые придуманы на
Надежда фестиваля – рынок. Он будет тогда, когда будет налажена серьезная система проката. Практически семьдесят процентов населения страны сегодня не обслуживаются кинематографом. Это надо наладить…
Мне кажется, что самое правильное, что происходит, – то, что мы нивелируемся с точки зрения кино. Мы имеем возможность отбирать как можно больше программ и их показывать. И это то же самое, что происходит в Венеции или в Каннах.
Десять лет назад наш фестиваль отличался очень пьяным лицом. Мы забывали: чем лучше вечером, тем хуже утром. Сегодня это изменилось. Тусовка, белоснежные улыбки, звук льда в стакане. Но не это главное. Важно то, что лицо нашего фестиваля стало трезвым, профессиональным, спокойным и несуетливым. (I, 148)
(2011)
Вопрос: В СМИ просачивается информация о том, что существуют трудности с организацией Московского международного кинофестиваля в этом году. В чем они заключаются и какие есть пути решения?
Слава богу, эта информация несколько преувеличена.
Трудности, конечно, всегда были и есть. Самая большая трудность в том, что каждый год приходится проходить тендер. А он проходит не всегда вовремя, и не всегда с запасом времени. Ведь подготовка фестиваля – это огромная работа. Это поездки отборочной комиссии, это договоренности с менеджерами, со звездами, это доставка копий и масса других творческих и бытовых вопросов. (Поверьте, это действительно большая работа.) И если ты не знаешь, будешь ли ты это делать или доверят кому-то другому, то могут опуститься руки. Энтузиазм, как известно, продукт скоропортящийся. Фестивальная работа должна идти круглогодично. Может быть, тендеры нужно объявлять не на один год, а на пять или хотя бы на три. В этом случае люди будут работать с большей отдачей. За более чем семь лет, как мы занимаемся фестивалем, мы проделали огромную работу. Ведь поднимали мы его из полной разрухи. Вообще реанимировать такую вещь, как фестиваль, – это все равно что растапливать второй раз домну. Но с Божьей помощью мы все-таки это сделали. И с каждым годом фестиваль становится все более и более значимым.
Из года в год мы стараемся расширять программу кинофестиваля. В этом году, например, кроме основного конкурса пройдет конкурс «Перспектива», в рамках внеконкурсной программы зрители смогут познакомиться с фильмами из цикла «Итальянское кино сегодня», «Испанская неделя», «Вокруг света», «Секс. Еда. Культура. Слава» и так далее. Впервые
В этом году будет показано сто восемьдесят восемь картин за девять дней, должен сказать, что посмотреть их все довольно трудно. Поэтому те, кто хочет успеть насладиться большинством представленных фильмов, спешат купить билеты. И уже сейчас билетов практически нет. Кинофестиваль – это праздник кино, и для истинных ценителей успеть достать заветный билет – настоящая радость.
Я убежден, что на Московском кинофестивале найдутся фильмы на любой вкус. Главное – следить за расписанием, чтобы не пропустить интересную для вас работу… (VII, 5)
(2011)
Я испытываю двойное чувство.
С одной стороны, чувство гордости от того, что самая мощная империя кинематографа – Голливуд – приезжает сюда, на 33-й Московский кинофестиваль, чтобы сделать мировую премьеру своей картины. Картина, которая стоила огромных денег и которая должна собрать в два-три раза больше. В этом смысле мы можем гордиться: значит, к нашему фестивалю относятся настолько серьезно, что видят в нем еще и экономическую перспективу. Перспективу бизнеса индустрии.
Но мне так хотелось, чтобы на месте «Трансформеров» была бы такая же по масштабу, по возможностям и по качеству российская картина. Дело даже не в том, что я хотел такую же картину. А такую же по интересу, по возможностям использовать новые технологии, но с внутренним русским стержнем – эмоциональным и философским.
Конечно же, для нас это большая честь и знак того, что фестиваль находится в топ-классе. (V, 26)
(2011)
Вы знаете, что сейчас идет Московский кинофестиваль, и идет он, на мой взгляд, с огромным успехом, потому что залы ломятся, причем ломятся с утра. И если четыре года, пять лет назад люди искали повода поменяться билетами на тусовку, то сейчас ищут повода поменяться билетами на фильмы.
И даже наш Клуб, который устроен специально для гостей и участников фестиваля на Красной площади в кафе «Bosco», пустует, потому что все смотрят кино… (XV, 57)
(2013)
Интервьюер: Люди, с которыми я общаюсь – как критики, так и простые зрители, – высказывают претензии к программам и, в первую очередь, главному конкурсу Московского кинофестиваля…
ММКФ – это кинофестиваль класса «А», единственный в своем роде в нашей стране. Что значит класс «А»? На подобных кинофестивалях в конкурсе могут быть показаны только премьеры, картины, которые нигде раньше не были «засвечены» – ни в прокате, ни на каком-либо другом фестивале. Чтобы сохранить уникальность кинофестиваля, нам важно сохранять и постоянно улучшать конкурсную программу. Возможно, наша работа скрыта от глаз, но мы из года в год ее ведем: ездим по миру, ищем, ведем сложнейшие переговоры с продюсерами. Важно понимать, что нашим отборщикам приходится сложнее, чем отборщикам в тех же Каннах. Мы можем выбирать ленты из того, что остается после утверждения конкурсных программ в Каннах, Венеции или Берлине.