Публичное одиночество
Шрифт:
На меня многие после этой передачи накинулись: «Почему Кириенко должен был петь „Отче наш”»?
Да ничего он не должен. Просто после его отказа всем стало понятно, что он говорит на своем языке, а я – на своем, хотя, безусловно, для меня это совершенно не повод его осуждать.
Но, по-моему, если уж ты начинаешь говорить сверху вниз и всем своим видом даешь понять, что знаешь ответы на все вопросы и можешь разговаривать на любом языке, тогда ответь мне, православному человеку, как сегодня жить и зачем? (II, 34)
КИТАЙ (1990)
Что же такое сегодня Китай после потрясшей мир трагедии на площади Тяньаньмэнь?
В стране жесткая
Скажу больше, неподдельное высокомерие ко всему некитайскому основано на пережившей несколько тысячелетий великой культуре, в которую входят и сорок лет военного социализма с десятилетием варварской, но «культурной» революции, а также на огромном человеческом потенциале. Для китайца любой некитаец – представитель нацменьшинства, кто бы он ни был. Естественно, крайности таких проявлений не вызывают во мне симпатии, но в целом это есть одна из основ национального самосознания, почти полностью утерянного в Советской России. Хочу уточнить: не гордыня, не фанаберия и чванство, коих у нас предостаточно, а здоровая гордость, как неотъемлемая часть самосознания народа.
<Снимая «Ургу»>, большую часть времени мы работали в Хайларе. Это районный центр Внутренней Монголии Китая в восьмидесяти – ста километрах от России, по масштабу равный приблизительно Подольску. Пыль, грязь, печное угольное отопление, нехватка воды, почти полное отсутствие городской цивилизации, голодный паек электроэнергии, сложные жилищные проблемы. И в этом городке ни одной очереди. Фрукты, например, включая не растущие в этих местах бананы, киви, ананасы, в избытке и везде по цене примерно пятьдесят – девяносто копеек за килограмм. Мясо всех сортов, свежая рыба, креветки и раки, птица, овощи, мука и мучные изделия, рис, всевозможные пряности и приправы – все это везде и всюду, а цены на рынке очень часто ниже, чем в магазине. Гигантская сеть точек общественного питания, где обильный обед из пяти-шести блюд, включая алкоголь, не превышает в пересчете на наши деньги четырех или пяти рублей с человека. Товары из кожи, меха, хлопка, шелка, шерсти, всевозможных тканей – почти все производятся частными, арендными или кооперативными руками по лицензиям мировых стандартов и опять же в изобилии в любой торговой точке – и государственной и частной.
Аптеки города Хайлара!.. Не хочу тратить время на описание, но ежели бы не видел своими глазами, то не поверил бы.
Все это было достигнуто за несколько последних лет (такой уровень). А Хайлар по понятиям китайцев район бедный, не юг, не Шанхай. «Здесь все дороже!» Только подумать, накормлено и одето более миллиарда человек, почти пять наших союзов, и думается, что россиянам, живущим на протяжении почти четырех тысяч километров рядом с Китаем, есть о чем подумать и чему поучиться.
Из моих довольно обширных общений я могу сделать вывод, что Китай в его приграничных с нами районах нуждается в расширении производства из-за избытка людских ресурсов, а кроме того, он жадно ищет рынки сбыта, причем торговать он готов на самых разных условиях, в том числе бар-терно и даже за рубли… Более того, многие китайцы готовы продавать свой труд на территории России, но думаю, что, как и всегда, вопрос упрется в грамотность организации этой акции, если таковая будет осуществляться.
Начинать же, как мне кажется, следует с организации и легализации российских миссий на уровне консульств, наделенных полномочиями по налаживанию парламентских, правовых, таможенных и коммерческих связей на провинциально-республиканском уровне. Такого рода политико-экономическое внедрение России в Китай и Китая в Россию позволило бы конкретизировать сферы взаимовыгодного
В связи с этим актуальным становится сотрудничество и кооперирование по обмену идей в области науки, техники, разработки высоких технологий. Уже нынче примерно треть делегационного обмена между нашими странами приходится на науку… Погранично с Китаем находятся Сибирская и Дальневосточная Академии наук, мощный оборонный комплекс в стадии конверсии.
Это ли не база для взаимного сотрудничества?
Большинство китайских ведомств… никакого партнерства с СССР не имеют. Причем надо учесть, что Пекин не очень настроен развивать отношения своих ведомств с нашими республиками порознь, но Россия, как ядро страны, должна прервать эту традицию, и я уверен, шансы на успех велики. Если, скажем, проявить интерес и, может быть, даже начать переговоры по скользким проблемам границ между нашими странами: имеется в виду западная часть границы, погранразмежевание в Памире, принадлежность островов под Хабаровском – и дать понять, что союзные ведомства без России этих проблем решить не смогут. Сюда же должны войти вопросы сопряжения вооруженных сил, отвода войск, что напрямую касается российских интересов.
Не менее оперативно необходимо налаживать связи с общественными организациями Китая… Имеются в виду аналоги наших Торговой Палаты, Фонда мира и так далее. Особое внимание следовало бы проявить к китайской Ассоциации международных взаимоотношений (по ее линии приезжала в Союз дочь Дэн Сяопина), а также к китайской Ассоциации инвалидов (глава ее сын Дэн Сяопина). И все это на уровне российского парламента, других общественных организаций.
Более того, мне кажется, необходимо создание отдельной ассоциации или комитета по взаимоотношениям народов Китая и России. Такой организации в Союзе нет и не было никогда.
Любые контакты с Китаем во всех сферах жизни необходимы, как воздух, и не для «установления связей», а для реальной помощи российским народам в борьбе с кризисом.
Не зря же наш великий писатель, философ и провидец Достоевский уже сто девять лет назад писал: «Россия не в одной только Европе, но и в Азии, потому что русский не только европеец, но и азиат. Мало того, в Азии, может быть, еще больше наших надежд, чем в Европе. Мало того, в грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть наш главный исход»…(IV, 1)
(2002)
Китайцы без войны последовательно завладевают нашими землями на востоке.
Причем они там уважаемы, даже любимы. Ведь с ними появляются вещи, с ними приходит рабочая сила. То есть среди местных жителей возникает даже некоторое удовлетворение тем, что появился кто-то, кто за тебя все сделает, и люди абсолютно не задумываются над тем, что однажды этот услужливый китаец скажет: «Дорогой, а ты-то здесь кто такой? Что здесь забыл?»
И уже бывшим хозяевам этих земель предстоит быть всего лишь наемной силой. Это, конечно, самая страшная вещь… (I, 92)
(2013)
Недавно меня пригласили в Китай в качестве председателя жюри Пекинского кинофестиваля. Я сначала менжевался: ехать – не ехать, зная, что это за работа. Но все-таки я не очень долго сомневался, потому что я очень хотел снова вернуться в Китай.
Я снимал там «Ургу», почти двадцать лет назад, и сразу, вернувшись оттуда, написал письмо Силаеву (тогдашнему премьеру) о том, что вот в какую сторону нам следует смотреть. На Западе – все, в общем-то, тихо заканчивается, а вот там – начинается очень серьезная, бурная, мощная и очень креативная жизнь.