Путь Дзэн
Шрифт:
нанесение вреда. [3]
Большая часть -трактата посвящена выяснению того, что подразумевается под
терминами “пустота”, “не-ум” (у-синъ) и “не-мысль” (у-нянъ). Хуан-бо тщательно
разграничивает их и буквально понимаемую “пустоту” и “ничто”. Весь трактат
пропитан даосскими стилем языка и представлениями: ____________
В Чу Чань [19,с. 16, 18]. Еще один частичный перевод есть в работе
[79.С.132-140].
156
Опасаясь,
стройте на этом своих концепций. Помните, как говорят: “Когда рыба поймана, про сачок забывают (из Чжуан-цзы), когда тело и ум обретают спонтанность,— Дао
достигнуто, и постигается универсальный ум…” (29) …В прежние времена у
людей был живой ум. Достаточно было им услыхать одну единственную фразу, и они
отказывались от дальнейшего обучения. Поэтому их звали “мудрецы, расставшиеся
с обучением и пребывающие в спонтанности”. А в наши дни люди стремятся только
к тому, чтобы напичкать себя знаниями и выводами; они полагаются во всем на
письменные разъяснения и называют это практикой. (30),[19,с.42-43).
Складывается впечатление, что в личных контактах с учениками Хуан-бо был, однако, далеко не так разговорчив. Линь Чжи (по-японски Ринзай — умер в 867
г.) не мог добиться от него ни слова. Каждый раз, когда он решался задать
вопрос, Хуан-бо бил его. Доведенный до отчаяния, он ушел из этого монастыря и
обратился за советом к другому учителю, Да-ю, который осудил его
неблагодарность доброму, как родная бабушка, Хуан-бо. Это послужило толчком
для пробуждения Линь Чжи, и он вернулся назад к Хуан-бо. В свое время сам Линь
Чжи бил своего ученика и приговаривал: “В конце концов в буддизме Хуан-бо нет
ничего особенного!” [2,12].
Запись учения Линь-Чжи, “Рассказы об учителе Линь-чжи” (по-японски
Ринза-року), изображает характер, полный огромной жизненной силы и яркого
своеобразия. Со своими учениками Линь-чжи разговаривает языком неофициальным и
часто весьма “вольным”. Он как бы вкладывает все энергию своей личности, чтобы
силой ввергнуть их в немедленное
157
Вновь и вновь бранит он учеников за отсутствие веры в себя, за то, что их умы
“блуждают вокруг да около”, в поисках того, что никогда не терялось и что
находится “прямо перед вами в этот самый миг”. Пробуждение для Линь-чжи в
первую очередь — вопрос дерзости, решимости “отпустить себя” тут же, не
откладывая, ни на миг не сомневаясь в том, что естественное, спонтанное
поведение человека и есть ум Будды. Его отношение к концептуальному буддизму и
мании учеников достигнуть уровней и выдвигать идеалы, полно беспощадного
иконоборчества:
Почему я говорю здесь? Только потому, что вы, последователи Дао, суетитесь
вокруг да около в поисках ума и никак не можете остановиться. А вот предки
наши поступали по-другому, они действовали не спеша, отвечая (возникающим) обстоятельствам. О вы, последователи Дао! Если вы поймете то, о чем я говорю, вы будете восседать но славе… на головах Будл. Те, кто превзошел десять
ступеней, покажутся вам просто мелочью, те, кто достиг Высшего просветления, будут жалкими колодниками. Арханы и пратьека-будды — это просто грязный
сортир; бодхи и ннрвана — колья для привязи ослов.
Особенно настойчиво проповедует он необходимость “естественной” или
“непосредственной” (у-ши) жизни:
В буддизме нет места усилиям. Будь обыкновенным человеком — вот и все. Мочись
и испражняйся, надевай платье, ешь пищу. Когда устанешь — ляг, отдохни. Невежи
могут смеяться надо мной, но мудрый — поймет. Попадая из одного места в
другое,
__________
Линь-чжи в [5, 1:4, с.5-6]
158
считай каждое своим родным домом, и все они и вправду будут им. Ибо когда
обстоятельства складываются, ты не должен пытаться изменить их. Тогда твои
обыкновенные навыки чувствований, которые создают корму для пяти преисподних, сами собой превратятся в Великий Океан Освобождения. [Выше, с.11 ].
И еще о той карме, которая создается поисками освобождения: Нет Дхармы вне ума, и внутри тоже нет ничего, чем можно овладеть. Чего же вы