Путь Дзэн
Шрифт:
ищете? На всех углах вы кричите, что нужно упражняться в Дао и проверять его.
Не делайте этой ошибки! Если же есть кто-то, кто может упражняться в Дао, то
это карма, создающая рождение-и-смерть. Вы говорите о полной дисциплине и
контроле над своими шестью чувствами и десятком тысяч поступков. Но, по-моему, это и есть создание кармы. Искать Будду и искать Дхарму — именно и означает
создавать
У Ма-цзы, Нань-чжуаня и Чжао-чжоу, Хуан-бо и Линь-чжи мы находим “дух” Дзэн в
самом лучшем его проявлении. Дзэн вдохновлен даосскими и буддийскими идеями, но выражает и нечто новое. Он так прост, житейски приземлен и прям. И
трудность перевода текстов этого периода в том, что их китайский язык не
классический и не современный, скорее всего — это разговорный язык эпохи Тан.
Его естественность не так изысканна, не столь откровенно изящна, как стиль
даосских мудрецов и поэтов. Этот язык почти груб и площаден. Я говорю “почти” потому, что выражение это неточно. Но найти параллель такому стилю в другой
культуре невозможно. Человеку западному легче увидеть его в произведениях
искусства, вдохновленных Дзэн, Этот стиль мож 159
но ощутить в каком-нибудь садике дзэн-буддийского храма: ровное песчаное поле, несколько необтесанных камней, поросших мхом и лишайником — и все. Такие сады
сохранились в храмах Киото до наших дней. Здесь использованы минимальные
средства. Вмешательства человека почти незаметны, кажется, что пейзаж этот
целиком перенесен сюда с берега моря. Но на самом деле только тончайший и
искуснейший художник может добиться такого впечатления. Конечно, может
показаться, что “дух Дзэн” — это сознательный и расчетливый примитивизм.
Иногда так и бывает. Но подлинный дух Дзэн возникает, когда человек почти
чудодейственно естествен без всякого намерения быть таковым. Он — дзэн-буддист
не потому, что сделал себя таким, а потому, что так растет. Из всего
вышеизложенного должно быть ясно, что естественность учителей эпохи Тань не
следует понимать буквально, как будто дзэн-буддист просто гордится тем, что он
совершенно обыкновенный пошлый тип, который плюет на идеалы и живет себе в
свое удовольствие, — ибо
“естественность” расцветает лишь в том, кто расстался с самоутверждением и
самосознанием в любом виде. Но этот дух приходит и уходит как ветер, и
учредить его или удержать абсолютно невозможно.
Тем не менее, в конце эпохи династии Тан энергия и дух Дзэн были так высоки, что постепенно он становился преобладающей формой буддизма в Китае, будучи при
этом тесно связан с другими школами. Цзун-ми (779-841 гг.) был одновременно
учителем Дзэн и Пятым патриархом школы Хуа-янь, которая опиралась на философию
Аватамсака Сутры. Эту чрезвычайно тонкую и зрелую форму философии Махаяны
160
использовал Тунь-шань (807-69 гг.), развивая свое учение о “Пяти классах” (у-вей). Его теория рассматривала в пяти планах отношение абсолютного (чжен) и
относительного (бянь). Впоследствии его ученик Цао-шань (840-901) связал эту
теорию с философией И-цзин (Книги перемен). Фа-янь (885-958) и Фень-ян
(947-1024) также были влиятельными учителями, глубоко изучившими доктрину
Хуа-янь, которая, собственно, и до наших дней является интеллектуальным
аспектом Дзэн. С другой стороны, такие учителя, как Да-чжао (891-972) и
Янь-шоу (904-75), поддерживали тесные связи со школой Тянь-тай и Школой Чистой
Земли.
В 845 году буддизм претерпел яростное, хотя и недолгое гонение со стороны
даосского императора У-дзуна. Храмы и монастыри разрушались, земли их
подвергались конфискации, а монахов принуждали вернуться к мирской жизни. К
счастью, увлечение императора даосской алхимией вовлекло его в опыты с
“Эликсиром бессмертия” и он, отведав этого зелья, скончался. Дзэн перенес
преследования лучше, чем другие школы, и с этих пор вступил в длительный
период процветания, пользуясь успехом как у властей, так и в народе. Сотни
монахов наполняли его богатые монастыри; материальное благосостояние школы так
выросло, а число сторонников так увеличивалось, что серьезной проблемой стало