Пятицарствие Авесты
Шрифт:
обязательно нужно утверждать и верить, что Бог раздвинул
воды моря и спас ваш народ, пропустив его по сухому дну.
— Я должен повторить ещё раз: только вера спасла уаш
народ во все его лихолетья.
— Вера — это хорошо, но не фанатизм. А именно он
привёл вашу общину к стычке с эллинами в Кесарии и
ранее ,и вот сейчас, после того как обманом были перебиты
солдаты римского гарнизона, многие из которых уроженцы
Кесарии. Ни в Сирии,
местного населения, их обычаев. Они живут своими
интересами, не всегда совпадающими с интересами
коренных жителей. Ты же знаешь, как обстояло дело в
Александрии?
— Да, там община имела большие привилегии со времён
Александра Македонского.
8о
— Вы придумали Бога, считая его единственным для
всех на Земле, но между тем для него вы народ избранный, и
Бог воздаст вашим врагам за ваши унижения и страдания, а
при воскресении примет в царство вечное двенадцать колен
Израилевых, тогда как все остальные люди будут находиться
в Геенне огненной. Разве вашим соотечественникам —
варварам, соседям — может понравиться, что вы так
отделяетесь от них?
— Ты несправедлив, Марк!
— Извини, Иаир! Возможно, я не совсем прав, но то, что
происходит сейчас, — это и моя беда. Поэтому хочется знать,
в чём тут дело.
— Мне уже начало казаться, что ты ненавидишь нас,
евреев.
— Ну что ты! Уже пять поколений мой род связан общей
борьбой против Рима с вашими патриотами. Хотя мой прадед
и пострадал от вас во времена Ионая, но позднее, после
прихода римлян, боролся против них на вашей стороне.
— Ты никогда не говорил мне об этом.
— Просто не было случая.
— Что же всё-таки произошло с вашим прадедом?
Полемический задор Марка пропал, он молчал,
продолжая ужин. Стало жаль софиста из-за своих жёстких
доводов, к коим тот был явно не готов, и показалось вдруг,
что хозяин воспользовался случаем уколоть фарисея, но вот
за что — он не знал. Иаир ужинал вяло, и Марк не был в
претензии, поскольку знал, что тот был умерен в еде и питье.
— Так ты не ответил, — настаивал собеседник.
— Тебе известно, что я родом из Пеллы. Точнее, из
Декаполиса, так как второй родиной для меня всегда был
Скифополь.
— Беф-Сан, — поправил Иаир.
— Пусть будет Беф-Сан, — согласился Марк. — Так вот,
когда ваш Ионай брал Пеллу, мой прадед Леонид,
8о
естественно, защищал её. Будучи молодым — ему было всего
двадцать три года — и физическим здоровым, он после
взятия в плен был продан в Тире на
началось его более чем десятилетнее рабство. Позднее он
стал гладиатором, ещё позднее, будучи вольноотпущенником,
участвовал в восстании Спартака. После подавления
восстания прадеду удалось вернуться в Сирию, в чём ему
помог управляющий торговыми делами семейства в Тире.
Независимое положение Тира было большим благом для
моих предков и остаётся большим благом для меня, как ты
понимаешь, — отвлёкся Марк от рассказа.
Иаир кивнул согласно, внимательно его слушая.
— После возвращения на родину Леонид женился и жил
спокойно до прихода римлян. Мой дед Александр, второй
сын Леонида, родился в год взятия Иерусалима Помпеем.
Сирия и Иудея, завоёванные римлянами, стали провинциями
империи, ненавистной прадеду. Поэтому он принял участие в
борьбе последних Маккавеев, Аристовула и его сына
Александра, против римлян, хотя Помпей и освободил Пеллу
от иудейской зависимости. Это было началом того, что
привело мою семью к вашим зилотов. Кстати сказать, это
было и началом зилотов.
Рассказывая об этом, Марк вынужден был оговориться,
что не всё в этой борьбе их семьи на стороне зилотов
обходилось без конфликтов и разногласий, а первое из них
случилось ещё при жизни Леонида, когда после военных
поражений Аристовула и Александра остатки их войск
отдельными отрядами нападали на римлян и сирийские
поселения, разоряя их. Одним из таких отрядов командовал
отец Гавлонита, Езекия. Тогда Леонид отказался участвовать
в таких набегах, считая их недостойным делом, и это могло
бы изменить всю дальнейшую судьбу семьи, но Ироду
Первому удалось разбить отряд Езекии, а при этом погиб и
сам командир отряда, что вынудило Леонида вернуться к
8о
повстанцам, с тем чтобы мстить уже Ироду за гибель друга.
Но вскоре после этого он погиб недалеко от Сепфориса в
пещерах, окружённых войском Ирода. В то время вместе с
ним был его сын и дед Марка, Александр, которого он спас,
спрятав в дальнем углу пещеры, где они отражали атаки
солдат Ирода. Позднее, когда всё было кончено, Александр
нашёл отца у подножия обрыва, где находились пещеры,
лежащим поверх груды из десятка трупов римских
наёмников. Помимо обломков стрел, торчащих из тела, и ран
от дротиков его живот был распорот мечом ещё до того, как
он был мёртв и упал с обрыва, поскольку был перетянут