Пятицарствие Авесты
Шрифт:
приходит в голову мысль, что если б она не обратила на тебя
внимания, я не была бы счастливой.
День выдался обычный, не предвещавший ничего
особенного, сикарий занимался обустройством прибывших в
город зилотов, когда среди всех этих забот к нему
неожиданно подошла пожилая женщина, одетая просто,
обыденно, и, спросив имя, протянула что-то со словами:
— Моя госпожа хочет, чтобы ты почувствовал то же, что
почувствовала она
она, повернувшись, исчезла в толпе.
6 7
Марк внимательно разглядывал массивное кольцо,
лежавшее на его ладони, — необычное, в форме кобры,
дважды обернувшейся вокруг пальца, приподнявшей голову с
раскрытой пастью с намерением укусить то, вокруг чего
обвилась; глаза её в распущенном капюшоне сверкали двумя
крошечными бриллиантами, а туловище, искусно
раскрашенное снаружи, блестело внутри кольца золотым
брюхом. Он горько усмехнулся: это кольцо было
напоминанием о гримасе его судьбы по сравнению с тем, о
чём напоминало кольцо, подаренное его деду царицей
Мариаммой, но кроме того, оно было предупреждением, что
эта история для него ещё не закончилась. Не зная, как с ним
поступить, он всё же не выбросил его, решив, что так будет
несправедливо, поскольку от того, что было в его жизни, с
чем связано это кольцо, ему не дано избавиться, как бы он ни
хотел. Рассуждая таким образом, он запрятал его подальше, а
в это время к нему подошёл встревоженный Андрей, о чём-то
говоривший до этого со знакомыми зилотами.
— Резня в Кесарии, отец! Местные эллины вырезали
евреев.
Марк понял, что на них свалилась ещё одна беда, а скорее
всего — только начало большой беды, поэтому, подумав
немного, попросив сына немедленно выехать в Пеллу за
матерью с внуком и Александром. Поговорив с друзьями, он
попытался выяснить, что же на самом деле произошло в
Кесарии, но, как оказалось, вести были ещё скудны и
противоречивы, нужно было ждать, пока всё прояснится.
Расстроенный происшедшими событиями сикарий
перепоручил текущие дела товарищам, а сам вернулся домой
с намерением сообщить новости Софии и подготовиться к
приезду Антонии, которая ещё неизвестно как отнесётся к
его связи с другой женщиной. Его встретил Петр,
сообщивший, что около полудня София исчезла из дома
вместе с одной из служанок, причём ничего не предвещало
6 7
подобных событий, поскольку всё утро она была весела и
беззаботна. Окончательно встревоженный Марк не знал, что
и подумать. Сам по себе её уход
не значил, поскольку, кроме первоначального запрета
покидать дом, утратившего силу после её болезни, он ни
намёком, ни мыслями не пытался ограничивать её свободу, а
она и не пыталась спросить об этом. Предположить, что она
обманывала его, говоря о своей любви, он не мог, но угнетало
состояние неопределённости, бессилие помочь ей в чём-
либо. В таком состоянии он провёл два дня, как обычно,
занимаясь своими делами, но выходил в город уже серьёзно
вооружённый, а не так, как раньше — с одним кинжалом.
К вечеру третьего дня из Пеллы приехала Антония и
сыновья с внуком, сообщившие тревожные вести:
напряжение в отношениях между сирийской и еврейской
общинами и в Пелле, и в Скифополе достигло предела и
было неизвестно, чем всё это закончится.
Поужинав и побеседовав с отцом, сыновья засобирались
домой, а особенно нетерпелив был внук, торопившийся
увидеть мать с сестрой и братом; Антония же, долго
говорившая до этого с Петром, вдруг засобиралась тоже,
приказав служанке, прибывшей с ней, собирать вещи. Марку,
пытавшемуся остановить её, она сказала:
— Я поживу у Андрея, не хочу мешать тебе, и,
пожалуйста, не беспокойся обо мне. Я не обижаюсь и люблю
тебя.
Обняв и поцеловав его, она вышла вместе с сыновьями,
которые — было видно — удручены происшедшим. Они
ушли, а Марк сказал Петру:
— Спасибо, что избавил меня от тяжёлой необходимое-
Пётр, как всегда немногословный, понимающе кивнул в
ответ.
6 7
Прошло в тревожном ожидании ещё два дня после
приезда родных, а положение в стране было более чем
серьёзное: резня в Кесарии побудила евреев к ответным
действиям, и все близлежащие сирийские города и мелкие
селения подвергались нападениям и были опустошены.
Пострадали также Скифополь и Пелла — родные города
Марка, поэтому стало ясно, насколько была своевременна его
забота об Антонии. Самое же неприятное во всех этих
событиях заключалось в том, что война между евреями и
некоторыми их соседями вовсе не была в интересах ни тех ни
других, ибо их общий враг — империя — от этих
междоусобиц был только в выигрыше; но, как бы там ни
было, и Сирия, и Египет пребывали в страшном волнении,
потому что кровавые столкновения происходили почти
повсеместно: евреи противостояли грекам, сирийцам,