Рабыня Малуша и другие истории
Шрифт:
Женщина кивнула головой и тихо вышла.
Прошло совсем немного времени, и в комнату вошла Елена с подносом в руках. Среди блюд со снедью стоял кувшин с вином.
– Вот это мне сейчас нужно, – встрепенулся Петр, налил в бокал вина и выпил.
– Еще чего нужно? – спросила девушка.
– Нужно, – он привлек к себе Елену и огладил ее по спине и ниже. – Какая ты сочная и красивая. Я как-то раньше не замечал.
– У тебя в глазах одна Анна, – усмехнулась та. – Вот и не видишь ничего вокруг.
– А без этой
– Хочешь взглянуть? – лукаво улыбнулась она, глядя на долговязого молодого мужчину.
– Я помогу тебе, – Петр встал и принялся распутывать тесемки на ее груди…
Во все дни болезни Анны Петр ежедневно приходил к ней, но каждый раз этот приход заканчивался вызовом Елены в спальню хозяйки.
Однажды он посетовал Модесте Ефимовне на скудость подаваемых блюд, на что та ответила:
– Прости, государь. Но купцы так задрали цены на товары, что моих средств не хватает, чтобы покупать лучшее. Говорят, на дорогах лютуют лихие люди, приходится обозам усиливать охрану. А это расходы…
– Ладно, не горюй, – ответил он. – Сладим с этой напастью.
На следующий день Петр отдал распоряжение выплачивать вдове ежегодный пансион в 708 рублей и отписать к ней Дудинскую волость в Козельском уезде с деревнями в 295 дворов, чтобы она могла получать от них продукты для своей ресторации.
Через неделю девушка совершенно поправилась, и Петр с удовольствием увидел в ней прежнюю нежную, умную и веселую Анхен. В один из дней, лежа с ней в постели, он прошептал ей:
– Одевайся, пойдем со мной, – я покажу тебе кое-что…
– Что? – прильнула она к нему. – Ну скажи, что?
– Э, нет, пока это секрет, – улыбнулся он, целуя свою возлюбленную. – Всему свое время.
Выйдя на улицу, он взял ее за руку и повел куда-то в сторону от «веселого дома».
– Куда ты ведешь меня? – смеялась она.
– Сейчас все увидишь, – ответил Петр.
Возле кирхи они остановились.
– Ты что, решил стать католиком? – усмехнулась Анна.
– Не туда смотришь, – покачал он головой. – Видишь дом возле кирхи?
– Вижу, красивый и новый. Кто его построил?
– Этот дом отныне твой. Дарю, – с гордостью произнес Петр. – Тебе выстроил за твою любовь ко мне.
– Ты шутишь? – искренне удивилась Анна.
– Какие шутки? – пожал он плечами. – Пойдем внутрь, посмотришь…
– Майн готт, какая красота! – восхитилась девушка, осматривая дворец изнутри. – Какая лепнина красивая и мебель – просто прелесть!
– Специально умельцев из Германии выписал, чтобы они сделали все в лучшем немецком духе, – с гордостью сказал Петр, укладывая ее на диван.
А потом, отдышавшись от приятного, но утомительного занятия, добавил:
– Погоди, я тебя еще и царицей сделаю!
– Но у тебя есть жена…
– В монастырь отправлю, – коротко бросил он. –
– Так и я могу надоесть, – прильнула к нему Анна.
– Ты не надоешь никогда.
– Ага, а пока я болела, кувыркался с моей подругой.
– Ты же была больна, а я мужик здоровый, мне постоянно женщина нужна.
– Я – католичка, значит, твоей женой быть не могу.
– Перейдешь в православие. Бог-то у нас един, так что ему все равно, кто как молится.
В один из дней Петр с Алексашкой Меньшиковым в кабинете царя обсуждали корабельные дела.
– Мы строим суда по своему образу и подобию, как привыкли. Но все эти суда предназначены главным образом для плавания по рекам и прибрежным водам. А нам нужны большие морские суда, чтобы плавать в другие страны. Такие, как строят голландцы, – они доки в этом деле, – рассуждал Петр.
– У нас мастеров таких нет, – ответил Меньшиков. – Вон в Шлиссельбурге начали строить яхту для морских плаваний, да получилось не очень ладно. Сейчас ее переделывают.
– В начале лета съездим туда, посмотрим, что да как. На месте и разберемся, – решил Петр.
В это время в кабинет вошла Евдокия.
– Чего тебе? – грубо спросил ее муж.
– Не зайдешь ли ко мне, когда покончишь с делами, – жалостным голосом проговорила она.
– Там видно будет, – недовольным голосом пробурчал он. – А сейчас не мешай нам.
Когда та вышла, Петр проворчал:
– До чего же она надоела мне. И зудит, и зудит…
– Ты – государь, твоя воля – закон, – поддел его верный друг.
– И решу, – твердо произнес Петр, стукнув кулаком по столу.
В марте, когда стал подтаивать скопившийся за зиму снег, Евдокию отправили в суздальский Покровский монастырь.
Патриарх Адриан, несмотря на все уговоры Петра, не давал согласия на пострижение Евдокии в монахини. Тогда ее отправили насильно и «по-плохому» – без содержания.
И пусть ни архимандрит, ни священники не решались на обряд пострижения, с ними царь не церемонился: было назначено новое монастырское начальство, а оно уже не вдавалось в рассуждения, – как было велено, так и исполнили.
Место возле царя оказалось свободным.
Когда снег полностью сошел и дороги просохли, Петр с Алексашкой и Лефортом выехали в Шлиссельбург инспектировать ремонт царской яхты и строительство нового российского флота.
Увидев царя, рабочие побросали работу, чтобы взглянуть на самодержца. Петр, удовлетворенный ходом работ и качеством строительства и польщенный таким вниманием строителей, помахал людям рукой и приказал выдать каждому по чарке вина.
Вечером по этому случаю был организован пир, на котором вино лилось рекой. Совершенно охмелев, по призыву Петра все пошли еще раз взглянуть на новые корабли да заодно искупаться, чтобы сбросить хмель.