Ради любви и чести
Шрифт:
– Могу я помочь вам, миледи? – С улыбкой в голосе спросил он.
Беннет вел себя так, как будто между нами ничего не произошло, и из
вежливости и не дававшего мне покоя голода я решила поступить так же:
– Похоже, что вся еда до последнего кусочка была съедена, и замок на
грани голодной смерти. Мне пришлось отказаться от своих попыток поесть
расплавленный сыр с хлебом, и теперь я соглашусь на все, что угодно, включая крошки с пола.
– Расплавленный
– Неужели вы никогда не пробовали такого деликатеса? – Я
возобновила поиски, на этот раз, снимая по очереди крышки с кастрюль и
заглядывая внутрь.
– Не помню такого.
– Тогда вы многое потеряли.
– И, думаю, будет лучше, если все так и останется, – сухо ответил он.
– Как это неразумно с вашей стороны, сэр. А я-то думала, что вы из тех
смелых людей, которые любят себе будоражить кровь.
– Расплавленный сыр с хлебом – это так увлекательно?
– Но, сэр, – сказал я с притворным ужасом. – Это самое захватывающее
что может быть для меня.
Он хихикнул, улыбка осветила его лицо и обозначила поразительные
черты, напомнив мне о том, насколько привлекательным он был почти во
всех отношениях.
Крышка с грохотом выскользнула из моих пальцев, и я посмотрела на
дверь за ним, надеясь, что не подняла охранников и не разбудила повара. Я
не хотела, чтобы меня выдворили с кухни, пока я не найду что-нибудь, чтобы
утолить голод.
– Прежде чем вас поймают, – сказал он, отталкиваясь от дверного
косяка, – и запрут в темнице за вторжение на священную территорию
кухарки, могу я обратить ваше внимание на кладовую?
Он пересек комнату и вышел в коридор, ведущий к задней двери замка.
С одной стороны коридора виднелась узкая дверь. Беннет не колеблясь
открыл ее, как будто часто посещал это помещение. Следуя за ним, я подняла
фонарь, осветив комнату. Вдоль стен висели полки с мешками для зерна, стояли плетеные корзины, глиняные горшки и деревянные бочонки.
– Ах, боже мой, – воскликнула я, спускаясь по короткой лестнице к
земляному полу.
Пучки сухих трав свисали с потолка и касались моей головы. Аромат
розмарина, тимьяна и укропа щекотал нос. С минуту я бродила, заглядывая в
корзины и открывая крышки глиняных горшков. Беннет неторопливо
подошел к боковому столику, где лежало что-то, завернутое в полотно. Он
сдернул одну из тряпиц, и показался кусок сыра. Затем он открыл крышку
деревянного короба, который стоял рядом и достал буханку черного хлеба.
Наконец, извлек маленький горшочек с маслом.
– Вы сделали это! – Я подошла к нему и наклонилась, чтобы глубоко
вдохнуть
– Я рад, что не стану свидетелем вашей кончины. – Он достал нож, висевший на крючке на стене.
Я уткнулась носом в сыр и втянула густой сливочный запах.
– Не хотите ли оказать мне эту честь? – Он протянул мне нож, его
темные глаза искрились весельем.
– Конечно, – сказала я, погружая нож в хлеб. – Смотрите и учитесь у
мастера.
Мы продолжали, шутили. Его поддразнивание стало особенно
безжалостным, когда я начала намазывать масло, с комментариями вроде:
«не хотите ли немного хлеба к вашему маслу?» или «сыр тонет». Я
наслаждалась каждой секундой. На самом деле, я любила его гораздо
больше, чем предполагала.
Разогрев бутерброд над лампой, он поднял влажный хлеб и откусил
большой кусок. Я выжидающе смотрела на него. Он долго жевал, прежде чем
проглотить. Не говоря ни слова, откусил еще кусочек.
– Означает ли то, что вы продолжаете есть, вам это нравится?
Он склонил голову набок и стал жевать медленнее:
– Я все еще пытаюсь решить.
Когда он откусил третий кусок, я улыбнулась:
– Признайтесь – вы никогда не пробовали ничего столь же вкусного.
– Ну, хорошо. Я признаю: все не так ужасно, как я ожидал.
– Не так ужасно? – Я рассмеялась и толкнула его в плечо. – Благодарю
вас за высокие слова похвалы. Теперь я могу спать спокойно.
Он толкнул меня локтем в бок. Я оттолкнула его и откусила кусочек
своего хлеба, пытаясь скрыть довольную улыбку. Несколько секунд мы
сидели, прислонившись к столу, и молча жевали, мерцание наших ламп
отбрасывало уютный свет на заставленную комнату.
– Простите, что расстроил вас, Сабина. – Его мягкое обращение, казалось, пришло из ниоткуда и кусок хлеба застрял у меня в горле. Он
повернулся и оказался лицом ко мне. – Я весь день мучился, зная, что
причинил вам боль.
Я попыталась проглотить хлеб, чтобы ответить, но не смогла.
– Я не хотел причинять вам боль. Но так случилось. И я прошу у вас
прощения.
Его голос был таким искренним, что я не смогла удержаться и
посмотрела на него, хотя знала, что не надо было этого делать. Теперь я
заметила его растрепанные волосы, как будто он ворочался в постели, прежде чем, наконец, встал. Я поняла, что не сержусь. Невозможно было
сердиться на такого доброго человека, как сэр Беннет. Возможно, мне все
еще было больно. Но я не могла винить его за все случившееся, тем более что