Ради любви и чести
Шрифт:
– Это правда. – Я взял ее за руку, надеясь, что она почувствует мою
искренность. – На самом деле, для меня было бы честью, если бы вы считали
меня своим другом. У нас так много общих интересов, и это такое счастье, наконец, найти кого-то, с кем я могу говорить свободно, кто понимает меня и
наслаждается теми же темами, что и я.
– Значит, вы не будете ухаживать за мной? Вы хотите стать другом?
Как бы ни было тяжело подвергать опасности Мейдстоун, вызвав
недовольство
любой другой женщине из-за эгоистических соображений.
– Я даю вам слово. – Я сжал ее ладонь, внезапно пожалев, что
чувствую не кожу, а лишь льняную перчатку, в которую всегда была
обтянута ее рука. – Я скорее потеряю Мейдстоун, чем пожертвую своей
честью и буду так унижать леди.
Она медленно прожевала еще кусок хлеба, не сводя с меня глаз. Я
видел, как вопросы мелькали в ее глазах в крапинку, в таких живых и
выразительных глазах.
– Значит, вы не хотите на мне жениться?
Неужели я уловил оттенок разочарования? Я колебался:
– Вы заслуживаете большего, чем замужество из-за приданого.
Ее ресницы упали на щеки, скрывая глаза, и я почему-то подумал, что
не дал ей того ответа, которого она ждала. Но что она хотела услышать от
меня? Что еще я мог сказать?
– По крайней мере, теперь вы свободны и можете жениться на леди
Элейн.
Она высвободила свою руку из моей и отошла от стола, чтобы присесть
на край перевернутой бочки.
– Леди Элейн? Зачем мне жениться на ней? – Я сел на бочку напротив
Сабины.
– Потому что она красивая, грациозная и красивая. Я уже говорила, что
она красивая?
В этом не было никакого сомнения: леди Элейн была прелестна, почти
такой же, как моя мать. Я не мог отрицать, что всегда замечал ее
безупречные черты. И я не мог отрицать, что восхищался ими. Я покачал
головой:
– Неважно, насколько она красива. Я не могу на ней жениться.
– Почему? – Тон Сабины внезапно стал жестким. – Потому что у нее
недостаточно большое приданое?
– Да, как младшая дочь, она не имеет большого приданого, – признался
я. – Но даже если бы она была первым ребенком, все равно не смог бы.
– Как это возможно сопротивляться ее хорошенькому личику? –
Дразнила меня Сабина, покачивая ногами взад-вперед.
– Я прекрасно могу сопротивляться.
– Так вы, поэтому постоянно смотрите на нее и пускаете слюни
каждый раз, когда оказываетесь с ней в одной комнате?
Услышав нотку обиды в ее голосе, я усмехнулся:
– Так вы ревнуете.
Ее ноги остановились:
– С чего бы
– Потому что вы хотите, чтобы я обращал внимание только на вас.
Она фыркнула и снова принялась болтать ногами:
– Я совершенно счастлива и без вашего внимания. Вы женитесь на ней, и у вас родиться много красивых детей.
Сабина ревновала. Я не понимал, почему эта мысль согревала меня, но
это было так. А еще почему-то я вдруг почувствовал желание рассказать
Сабине историю леди Элейн. Может быть, я хотел успокоить ее.
– Леди Элейн – моя невестка, – сказал я, возвращаясь мыслями ко
всему, что случилось с моим братом за последний год.
Глаза Сабины расширились:
– Она замужем за вашим братом?
– Нет. Ее сестра была за ним замужем.
Эти слова мрачно отозвались в моей душе.
– Значит, леди Элейн состоит с вами в родстве через брак?
Я кивнул, представив брата в большой кровати с налитыми кровью
глазами, тяжелое дыхание, которое пропитано запахом пива, источающим
кислый запах немытого тела несколько недель.
– Я знаю леди Элейн много лет. И она всегда была мне как сестра.
– Она-то уж точно не думает о вас как о брате.
– Даже если бы я мог рассматривать ее как свою невесту, я не люблю
ее, я никогда не смог бы жениться на ней. К тому же ее постоянное
присутствие здесь будет напоминанием Олдрику о его ошибках и обо всем, что он потерял.
Выражение лица Сабины смягчилось, глаза смотрели на меня с
пониманием и терпением, как бы говоря, что она не заставит меня делиться
больше, чем я хочу, но готова слушать. Внезапно меня охватила потребность
рассказать ей все. Поэтому я снова уселся на бочку, прислонился к стене и
начал рассказывать историю Олдрика:
– Последние годы я редко бывал в Мейдстоуне, с тех пор, как
мальчишкой переехал жить к герцогу Ривенширскому. Но иногда приезжал
домой по особо важным поводам, таким как женитьба моего брата, барона
Хэмптон, на сестре леди Элейн, Жизель. Она была так же красива, как и
Элейн. Мой брат был безумно влюблен в нее, обожал землю, по которой она
ступала. По его мнению, она не могла сделать ничего плохого, не могла
сказать ничего плохого и не должна ни в чем нуждаться. Поначалу Жизель, казалось, оценила, даже прониклась страстной преданностью своего мужа.
Но постепенно, со временем, она начала задыхаться от постоянной опеки
Олдрика. Однако, вместе с сопротивлением этому, он только усиливал
внимание. Мама сказала тогда, что чем больше Жизель пыталась «махать