Расписание тревог
Шрифт:
— Успокойся, Саша. — Зуев насильно усадил Сашку на кровать, сел рядом, обнимая за плечо. — Что-нибудь с женой?
Сашка нехотя кивнул.
— Она здорова?
— Сам же видел!
— Она… дома?
— Вроде бы…
— Что ж ты переживаешь, чудак?
— Ну надо мне туда, надо! — Сашка вырвался из его рук. — Что вы со мной, как с маленьким!
— А ты и есть маленький, — сказал Горохов. — Слушай, что старшие говорят. И не выбуривай глаза — худого не посоветуем.
— Идите вы! —
— Я тебя не выпущу, — твердо сказал Зуев. — Сам завтра будешь благодарить.
— Ха! Он меня не выпустит! А ну!
В эту минуту няня вкатила ужин.
— Что за драка, шуму нет? — спросила она.
— Да вот какое дело, Романовна, — начал Зуев.
— Молчи!
— Нет, Саша, молчать не буду.
— Ну-ну, какое дело? — насторожилась старуха.
Зуев взглянул на Ягодку, на Горохова, на Ивана Никифоровича — они отвернулись. Сашка молча моргал. «Эх, молодой, молодой!» — ласково подумал Зуев и сказал:
— Домой наш Саша собрался — вот какое дело.
— Как это домой? Тебя что, выписали?
Сашка не ответил.
— Ты угорел, малый? Без выписки не моги и думать. Ты ж нас с дежурной сестрой под статью подведешь. Не дури, не дури.
Она выставила тарелки на стол, уже убранный после недавнего пиршества, подозрительно пошмыгала носом и вышла.
— Эх ты! — с сердцем сказал Сашка. — Я думал, ты человек, а ты… Яклич, объясни ему!
Горохов молчал с отсутствующим видом.
— Я ж в твоих интересах, Саша, — неловко улыбнулся Зуев.
— Это не по-товарищески, — сказал Иван Никифорович.
— Зря вы няньке настучали, — кивнул Ягодка. — Теперь жди сестру.
Сестра долго ждать себя не заставила.
— Это ктой-то у нас в самоволку собрался? — грозно спросила она. — Это ты, молодой? Ну-ка, ну-ка, я за тобой поухаживаю. — Она отвернула одеяло, обнаружила брюки. — Ага… а остальное где? — заглянув под койку, обнаружила чемодан. — Вот он где, чемоданчик-то!
— Оставь! — крикнул Сашка. — Не тобой положено — не тебе брать!
— Поговори у меня! Деловой!
Сестра подхватила чемодан и, с силой оттолкнув Сашку, вышла.
— Уйду! — крикнул он ей вслед. — Все равно уйду! Он сел на койку, нервно разгладил подол рубахи. Оторвав матерчатую этикетку, швырнул на пол.
— Спасибо, Зуев! Пять шаров тебе из пяти!
Потом вскочил и выбежал вон.
— Уйдет, — сказал Иван Никифорович.
— Да нет… вряд ли, — возразил Зуев не очень уверенно. — Что он, раненый?
— Раненый, — подтвердил Горохов. — Для таких закон не писан.
Зуев поспешно вышел в коридор, выглянул на лестницу, сбегал в курилку, спустился вниз — Сашки нигде не было.
— Надо найти! — приказал Ягодка.
— Да ушел он! — Горохов вздохнул.
— Может,
С улицы в форточку прилетел свист. Зуев, Иван Никифорович, а затем и Горохов с Ягодкой приникли к окну.
Освещенный фонарем, Сашка стоял на снегу в одной пижаме; задрав голову, кричал что-то и грозил кулаком. Вдруг он оглянулся — во двор выбежала гардеробщица. Сашка, теряя шлепанцы, нырнул в пролом забора.
Зуев бессильно сел.
И с этой минуты тревога, тупой болью ударившая его под дых, не проходила.
Чтобы сбить ее, все воскресенье Зуев переламывал себя работой, без напарников, в одиночку, пропустил обед. Ягодка пришел за ним, постоял в дверях и ушел. Иван Никифорович заглянул тоже.
— Хватит вам, товарищ Зуев, — сказал он. — Вы больной человек и должны отдыхать. На вас лица нет.
Зашел Горохов.
— Кончай, Ярослав. Ты не мамонт.
Зуев не отвечал.
— Гли, на кого ты похож! А насчет Александра не сомневайся. Черт ему доспеется, молодому.
— Уйди, Яклич, — сказал Зуев.
— Тебе видней, — обиделся Горохов.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Алевтина должна была прийти еще в пятницу — не пришла. Под вечер дежурная сестра сообщила Зуеву, что его ждут внизу.
За перегородкой, у щели, ждала Зуева соседка Раиса.
Зуев переменился в лице:
— А где Алька?
— Ты только не расстраивайся шибко, Слава, — торопливо проговорила Раиса. — А ты тут похорошел даже! Такой интересный стал! Тебе так идет.
— Алька где?!
— Не придет Алевтина. Забрали ее.
— Как забрали?!
— Хищения в цеху обнаружились, — шепотом сказала Раиса. — Нарконтроль и все такое. Мастера на Алевтину валят.
— Как… валят?
— Да ведь на проходной ее задержали! Два круга колбасы несла. Такой шум затеяли, с телевизора приезжали фотографировать.
Зуев похолодел.
— Мне несла. Говорил — не надо, говорил я…
— Что ж теперь-то, Слава?
— Девочка моя у тебя?
— Где ж ей быть. Ты о ней не тревожься. Умыта, накормлена. С Аришкой моей сидит.
— Ах, Алька, Алька…
Рушились светлые его надежды, падали как сумет с крыши, рассыпались мелкой порошей. Раиса нашептывала:
— Алевтина в последнее время откололась от своей компашки-то. И на самом деле: ты в больнице, девчонка на руках. Не до гулянок стало. Ну вот, а они обозлились.
— Что ж делать, Райка?
— Выписывайся скорей, адвоката надо искать хорошего!
— Я виноват, я один виноват… Я ей наказал, чтобы развязалась с этими жуликами.
— Эва, нашел в чем виниться! Развязалась — и хорошо, и правильно. Защитника надо, Слава, защитника!