Рассказы о Розе. Side A
Шрифт:
– Я… я в порядке… просто упал…
Отец Дэмьен ощупал его осторожно – но ничего не сломалось – просто сильно ударился о землю; «Боже… я бы себе никогда не простил…» – «Это я такой лузер, прости, опозорился перед тобой» «Ну, ты же предупреждал, что не любишь кататься» «Надо было уточнить еще, что и не совсем умею» – и Дэмьена довели до полосатого красно-желтого пледа, на котором Клавелл уже разложил из корзины кучу домашних сэндвичей, домашний печеночный паштет с маслом и белыми грибами, язык с ореховым соусом, бекон, красные и желтые помидоры черри, бумажные пакеты с картофелем фри, креветки, тоже в пакетах, в кляре, а на десерт – домашние пирожные с взбитыми сливками и печеные яблоки; полосатые салфетки в тон, яблочный сидр, коньяк, желтые стаканы, красные тарелки, красные и желтые приборы – чудесный был пикник, не считая падения, и того, что отец Декамп напился – он всё время спрашивал, точно ли в порядке Дэмьен; «слушай, похоже, он пьян» – отец Декамп лег на траву и смотрел в небо, а потом заснул;
Поезд Тео уходил ровно в полночь; Клавелл погрузил остатки пикника в «лэнд-круизер», и спящего отца Декампа; он был таким хрупким у него на руках, совсем юным; «приезжайте еще, лучше еще раз сесть на лошадь, чтобы не бояться» – сказала Лина, «обязательно» – и все делали вид, что всё в порядке; подумаешь, кто-то пьян и спит, а кто-то упал, как дурак; «на самом деле, всё здорово, Дэмьен, не грусти» – Тео сжал ему руку – они проезжали мимо Собора – темнело – и шпили Собора опять было не видно в облаках – крышу, полную листьев – «Правда, он красивый?» «Он не просто красивый, он будто портал в те самые другие миры – где есть Он – а мы его любим больше звезд – неужели неудачный пикник может пошатнуть твою веру в Собор?» «я… я не знаю… наверное, во мне уже просто собирается книга… и меня всё начинает раздражать… а приезжай через неделю, я открою библиотеку, запишу первого читателя официально, и потом еще через месяц – обязательно – у нас будет световое шоу – молодые эстонские художники, вдохновленные распятием, подготовили шоу проекций на фасаде Собора – фасад же здоровый, представляешь, простынь для проекций такого размера, и в шоу будет прожектор с крестом – его установят на крыше Собора, и ночью он будет светить в небо, призывая Христа – знаешь, как знак Бэтмена над Готэмом, только знак Христа над Асвилем… прожектор очень долго согласовывали с Ватиканом – это же такой скандал будет – но Ватикан решил рискнуть, и прожектор потом оставят насовсем, вместо вывески «Open»» «Христос – новый-старый Бэтмен» «смена культурных парадигм» «йе…». Тео уехал, увозя месячный запас открыток – «можешь не присылать… а потом опять присылай» – «не, я уже привык покупать каждое утро тебе открытку, мне уже сразу редкие штуки новые оставляют» – а потом Дэмьен шел через Асвиль пешком – ему хотелось пройтись – и медленно вкусно размышлял над главой книги о Соборе – о надписях на стенах – как их оформить – с трактовкой или без, просто списком, с приблизительной датой написания и переводом; было холодно, безлюдно, завтра в понедельник, всем рано на работу; в парке, возле дома отца Декампа, на него напали – он остановился прикурить, в затылок уперся ствол пистолета, и тихий ясный молодой голос сказал:
– Стой, где стоишь. Можешь курить. Не дергайся, главное, иначе выстрелю. Ты Дэмьен Оуэн? Библиотекарь из Собора?
– Да.
– Бери телефон и звони отцу Декампу.
– Вряд ли он может ответить.
– Час молитвы?
– Нет… – Дэмьен не знал, врать или нет, в такой ситуации, практика у него была небольшая. Что за день – сначала упал с лошади, теперь вот пистолет у затылка. Оружия он не боялся, его было много в Братстве, их учили стрелять, и это выходило у него куда лучше, чем ездить на лошади – Дэмьен попадал в три банки из пяти; и у него у самого был маленький пистолет с разрешением на ношение, девчачий, для чулка, называл его Ричи, с темной деревянной ручкой, теплой, будто его кто-то держал в руках до него, но он нравился Дэмьену, он был «его», и, конечно, он лежал дома, под рубашками, хотя Ричи всегда говорил носить оружие с собой: «ты мелкий, хорошенький пацан, тебе нужен огромный наган, ты не представляешь, сколько злодеев шарится вокруг».
– Не представляю, – тихо сказал он. – Прости, Ричи.
– Ты что-то сказал, малыш? Давай звони отцу Декампу, – и давление на затылок усилилось.
– Я звоню, но когда я его видел в последний раз, он был пьян.
– Да что ты говоришь, какой секрет – пьющий католический священник… Но ты попробуй.
Дэмьен достал телефон, нашел номер, позвонил. Гудок шел, наконец, телефон взял Клавелл.
– Да, месье Оуэн?
– Клавеллл… срочно нужен отец Декамп.
– Увы… сами понимаете. Он спит.
– Ох, что ж…
– Позвоните Маттиасу. Обычно он решает все проблемы. Вы в беде? Вы не дошли до дома…
– У меня нет номера.
– Я сейчас скину вам смс. И сам позвоню. Главное, стойте, где стоите, и тяните время. Вы в парке?
– Угу…
Клавелл отключился.
– Ничем не смог помочь, извините. Отец Декамп спит.
Пистолет не убирали, размышляя, видимо, что еще можно предпринять.
– Тогда придется взять тебя заложником.
– Как скажете.
– Не боишься? – человек взял Дэмьена за плечо; очень сильные пальцы, орехи давить. – Даже не дрожишь, какой молодец. Машина в конце парка…
– Может быть, Вы скажете, в чем дело, может, оно
– Он должен моего боссу бухгалтера и пару девочек. Но девочки – черт с ним, их на улице полно – а вот бухгалтер убежал с изрядной суммой.
– О… У нас не появлялось нового бухгалтера в штате, если это Вам поможет.
– Его прячут где-то в Соборе, он попросил убежища. И я не могу ничего с этим поделать.
– Понимаю… Собор – это убежище. Но большинство людей не задумалось бы – пришло в Собор с пистолетом…
– Я уже приходил.
– Заблудились и чуть не сошли с ума?
– Нет, мы никого не нашли, там такие пространства, ты, прав, хорошая шутка, а потом вышел брат Маттиас, этот странный парень в белом, и… это всё лишнее. Ты что-то больно разговорчивый. Мне нужен наш бухгалтер. Поедешь со мной и будешь сидеть в подвале, пока мне не отдадут нашего парня.
– Нет, не поедет. А бухгалтер и девочки останутся там, где хотят оставаться, пока сами не решат, что дальше. Они попросили убежища, и мы им дали убежище, – Маттиас был по-прежнему в своем белом облачении, широком, с капюшоном, но откуда он появился – непонятно – призрак-ниндзя, персонаж-мечта из подростковых фильмов – кто-нибудь придет и спасет тебя, и его одного будет бояться целая армия.
Пистолет вдавился в затылок Дэмьена.
– Мне достаточно нажать на курок, и его мозги…
И вдруг пистолет перестал вжиматься в череп, Дэмьен сразу отскочил и обернулся. Человек лежал на земле, лицом в листву, глухо, молчал, он был без сознания, Маттиас скрутил ему руки своим поясом – веревкой из светлого льна с деревянным крестом на длинном конце, пистолет лежал рядом, в траве, Маттиас носком ботинка толкнул его к Дэмьену.
– Дэмьен, возьми, пожалуйста, и носи с собой. Обойму я тебе выдам. Очень распространенная сейчас модель.
– У меня есть пистолет.
– А чего не носишь?
– И чем бы он мне сейчас помог?
– Резко наклонился бы и выстрелил бы ему в ногу.
– Здесь, в парке?
– Он же наставил на тебя пистолет.
– Кто это?
– Десмонд Джи, киллер здешней мафии. Один из бухгалтеров, убежденный католик, и несколько девочек из борделя раскаялись и попросили у нас убежища, они больше не знают, к кому обратиться – полиция требует от них заявлений и судебного иска, протестанты таким не занимаются, а мы… мы занимаемся. Они хотят просто уйти, – Маттиас сел на тело Десмонда – как на табурет – темный клетчатый твидовый костюм, винтажный коричневый плащ, шикарные ботинки, – молодой и красивый, наверное, такой резкой нагловатой красотой, которая так помогает в школе цеплять девчонок и топтать прочих ногами – буквально, – и достал из складок одеяния телефон. – Звоню в полицию. Пусть приедут, полюбуются, заберут. Напишешь же заявление? Теперь у них уже полный комплект нападающих, даже скамейка запасных, и даже тренер, и все из клана Адольфи. Комиссар Локи на нас не нарадуется. Представляешь, посадить всю местную мафию за нападение на служащих Собора – дело Аль Капоне о неуплате налогов прямо-таки нервно курит в стороне на таком фоне.
– То есть не только на меня?
– Отец Декамп удрал от них на Поле Негри. Суперлошадь. Они оба молодцы. Настоящие чемпионы. Оторвались в первые секунды. Даже на «хаммере» так сквозь лес не пропрыгаешь.
– А бухгалтер и девочки? Как они попросили помощи? Разве так можно?
– А почему нет? Процесса никакого нет. Они просто раскаялись и хотят вести обычный образ жизни, ничего героического – у них даже документов нет, чтобы кого-то там разоблачить, сдать, как в кино. Наверное, они могли бы что-то там рассказать, но без документов разве ж это доказательство – речь… Сначала одна из девочек обратилась в полицию, хотела попасть под программу свидетелей, но они ее потеряли один раз, в кафе, ее почти поймал Десмонд, он стрелял в нее прямо на улице, ранил несколько человек, но она убежала, влетела босиком – она выскочила из туфель на каблуках – в Собор прямо в объятия отца Амеди… Собор тогда только ремонтировали, отец Амеди выдал ей каску и дормиториум, а потом пришли еще несколько девчонок и бухгалтер, рано утром – они назвали это «Великий Побег» – он шел с пистолетом, такой смешной, так боялся, но пытался охранять девочек – близкие потихоньку пронесли разные вещи им для уюта – у них теперь даже ковры есть и аквариум у одной из девочек, и целая коллекция торшеров… Они у нас в Соборе уже несколько месяцев живут. Комиссар Локи пытается что-то придумать, чтобы не использовать их как свидетелей и при этом переправить под защитой полиции, а Десмонд сначала не понял, где все прячутся, а теперь вот догадался. Пришел однажды ночью с огромной толпой, давай обыскивать Собор… Дежурили мы с отцом Валери, отец Валери даже расплакался – так нагло они себя вели – переворачивали все картины, иконы, статуи, гобелены срывали, а нам тогда только привезли, и мы развесили коллекцию гобеленов со Страстями Христовыми, с драгоценными камнями, это же хрупкие бесценные вещи – их несколько лет вышивали для нас, и девчонки нам как раз помогали развешивать всё, как раз Великий Пост, такую выставку сделали для прихожан… Я думал, я их убью там же, только за слезы отца Валери, он же такой хороший – и пожилой – человек… Ну… Я попросил их выйти. Как можно вежливее. Больше в Собор они не приходили.