Развод. Он влюбился
Шрифт:
— Я просто хочу, чтобы все прошло спокойно.
— Ты просто хочешь, чтобы тебе было удобно! И чтобы тебе никто нервы не мотал.
— Что в этом такого? Что? Я тоже человек? Мне хочется тишины, уюта и спокойствия.
— Они у тебя были, Жданов. Все это время тебя окружала тишина, уют, спокойствие, но тебе этого стало мало, и ты возжелал новой любви и ощущений. И рыбку съесть, и косточкой не подавиться в такой ситуации не выйдет. Так что наслаждайся.
Стоять больше не было сил, поэтому я опустилась на плетеное кресло. Откинулась на спинку, руки
Думала, больно было когда увидела Алексея с голым задом на Марине? Как бы не так! Это были цветочки. А ягодки – вот они. Когда в глаза говорят, что любят другую, когда не раскаиваются, не сожалеют, и явно тяготятся твоим присутствием, мечтая поскорее сбежать к своей ненаглядной козочке.
Черт, сейчас сердце через рот выскочит и плюхнется к его ногам, окровавленным шматком мяса.
Тише, тише…
Очень мучительно дышать.
Я попыталась сесть поудобнее, так чтобы ничего не давило, но разве это возможно? Разве как-то можно справиться с таким чудовищным потоком боли.
А муж стоял напротив меня, набычившись, готовый с пеной у рта защищать себя, свое драгоценное спокойствие и свою новую любовь.
Он уже не мой. Чужой.
Ослеп, перестал чувствовать меня, иначе бы уже понял, что попросту убивает свою пока еще жену, с которой прожил столько лет, мать своего ребёнка.
Он уже закрылся, переключился на другую женщину, а я для него – прошлое.
Вот он, тот самый «коротыш» в мужских мозгах, который за считанные дни, минуты, секунды обесценивает прежнюю жизнь, переворачивает все с ног на голову. Я думала, это сказки, что так не бывает, а если и бывает, то уж с нами-то точно не случится. В итоге вон как все обернулось.
Я вдруг почувствовала себя маленькой и беззащитной девочкой, которую выгнали ночью в лютую вьюгу – холод до самых костей, ничего не видно, страшно. Хотелось разораться, разреветься, броситься на него и трясти за грудки, надавать пощечин, но вместо этого я холодно поинтересовалась:
— И что теперь, Жданов?
Он поморщился:
— Хватит называть меня по фамилии. Мне не нравится.
Мерзавец! Еще смел какие-то претензии выдвигать.
— Поверь, другие прозвища, которые крутятся у меня на языке, тебе понравятся еще меньше. Ты не ответит на мой вопрос. Что будем делать дальше?
— Лен, ты взрослая женщина. Сама все понимаешь…
— Хватит юлить и ждать, когда я облегчу тебе жизнь и все скажу сама!
Алексей надрывно вздохнул, будто все тяготы этого бренного мира лежали на его натруженных плечах и глухо сказал:
— Я хочу развестись.
Ну вот и все…
Еще неделю назад я была счастливой женщиной, у которой дом – полная чаша, любящая семья, прекрасный муж. А сегодня сидела на веранде, вцепившись пальцами в подлокотники, и пыталась не сдохнуть.
— Без проблем. Разводимся.
В его взгляде проскочил неожиданный укор:
— Ты так говоришь, будто тебе плевать.
— Мне не плевать.
— Почему якобы? Такое чувство, что ты мне не веришь! — проигнорировав слова о грязи, Леша тут же зашелся он в праведном возмущении, — я же тебе говорю…
— Да-да. Я помню: щемит в груди, портках и всех остальных местах. Можешь не повторять, — отмахнулась я, — Время покажет, чего стоит твоя «новая любовь».
Он снова недовольно отвернулся, помолчал некоторое время, а потом снова вернулся к неприятной теме:
— Нам нужно обсудить раздел имущества.
Я напряглась.
Да и как тут не напрячься, если никогда не думала о разводе и не имела ни брачного договора, ни плана действий в такой жуткой ситуации. Все, что у нас было, я называла «нашим» и даже помыслить не могла, что когда-то придется что-то делить.
— И что с разделом имущества?
— Я все взвесил и решил, что…
— Я забираю машину и квартиру в городе. Этот дом, — он сделал широкий жест рукой, очерчивая все, что было вокруг нас, — остается вам с Дашей.
Неожиданно, учитывая, что дом стоил раза в четыре дороже, чем наша городская однушка и машина вместе взятые.
— С чего такая щедрость?
— Это твой дом. Ты в него вложила душу и сделала таким, как он есть. Здесь выросла наша дочь. Он должен остаться у вас. Мы с Мариной пока поживем в квартире, а в будущем построим что-нибудь свое.
Я чуть было не поинтересовалась, что по этому поводу думает сама Мариночка, ведь ей бы наверняка прямо сейчас хотелось крутить жопой возле нашего бассейна, а не когда-то в необозримом будущем. К счастью, хватило мозгов вовремя прикусить язык. Не подходящий момент для сарказма и провокаций – слишком многое стояло на кону.
— Хорошо.
— По поводу бизнеса, — бойко продолжал он, воодушевленный моим мнимым спокойствием, — я думаю, справедливо будет, если каждый останется при своем.
Тут он, конечно, в выигрыше. У меня просто кафешки, у него агентство по строительству и отделке элитных коттеджей. Однако я никогда не вмешивалась в его работу. Это было детище моего мужа, которое он сам создал и поднял с нуля. Моего вклада там не было, если не считать эмоциональной поддержки.
А кому сейчас было дело до моих эмоций? Правильно, никому.
— Без проблем.
— Все остальные накопления – пополам.
— Договорились. Подавай заявление, я его подтвержу.
— Я думал ты сама это сделаешь.
— Э, нет, Жданов. Раз уж начал ломать семью, то сам и доламывай. Все сам. Я на себя брать такой груз не собираюсь.
— Лен, ну зачем ты так. Я же пытаюсь по-хорошему.
Неужели он и правда ждал, что я сейчас буду рассыпаться в благодарностях, прыгать вокруг него, говорить «какой ты молодец, все делаешь правильно»?
Неужели не понимал, что я была на грани? Едва держалась на плаву, после того что видела своими глазами и после того, как он пришел и добил словами?