Развод. Он влюбился
Шрифт:
Я замерла, тяжело дыша и хлопая глазами, а он, по-прежнему удерживая меня за плечи, обратился к Марине:
— Ты как?
— Пусть она уйдет, — хныкала подруга, забившись в угол, — я ее боюсь.
— Сама вали! Пап, скажи ей! Пусть эта проститутка катится в ту дыру, из которой выползла!
— Дарья! Хватит! — с этими словами он перехватил меня под один локоть и почему-то потащил к выходу.
Меня. Не ее.
Через несколько секунд мы уже оказались на лестничной площадке, а Марина осталась в квартире. Отец плотно прикрыл
— Почему эта тварина еще здесь? — я набросилась на него, — ты должен выкинуть ее! Пинком под жопу!
Я продолжала лютовать, а отец как-то устало сдавил пальцами переносицу. Потом тихо, но твердо произнес:
— Никто. Никого. Выкидывать не собирается. Марина останется здесь. Со мной.
Меня будто кипятком окатило. Я опешила и, с трудом хватанув ртом воздух, спросила:
— А как же мама?
— Мы с твоей мамой разводимся. Она должна была тебе это сказать.
— Она и сказала. Только я не поверила, потому что это бред!
— Это не бред, Даша. Мы разводимся.
Вокруг внезапно исчез весь кислород. Я задыхалась, а отец смотрел на меня с сожалением, но твердо:
— Возвращайся домой, Даша. Я остаюсь с Мариной.
Это неправда. Это не могло быть правдой. Не могло…
— Папа, очнись! Она же все специально подстроила. Отрабатывала на тебе маркетинговые приемы. Ловила тебя на те дурацкие фотки!
Он досадливо поморщился.
— Она не следовало рассказывать тебе об этом. Но в любом случае… тебя это не касается. Ни фотки, ни все остальное.
— Касается! Она обманула меня, притворилась подругой, а на самом деле использовала. И тебя она тоже обманывала! Или ты думаешь, что пока ты эти стремные фотки рассматривал, она сидела дома и блюла целибат? Она шлялась, пап. Я тебе могу всех ее парней показать. Хочешь? Их за последние полгода штук пять было. Я сейчас всех тебе покажу!
— Не надо мне ничего показывать, — прогремел он, перехватывая мою руку, когда я полезла в телефон, чтобы найти в соцсетях Марининых кавалеров, — мне все равно кто у нее был и когда. Я ее люблю.
Это как нож с размаху и в самое сердце. Я даже дышать перестала. Только сглотнула громко и надсадно и прохрипела:
— А маму, нет? Не любишь?
— Конечно, люблю. Как давнего друга. Я к ней очень хорошо отношусь и благодарен за прекрасные годы, которые мы провели вместе, но ты должна понимать, что благодарности недостаточно для продолжения семейной жизни. Наш брак изжил себя.
Я отказывалась верить в то, что слышала. Хотелось зажать уши ладонями и визжать, чтобы заглушить его напряженный и в тоже время уверенный голос.
Кое-как удерживая себя на грани истерики, надрывно спросила:
— И когда ты это понял? До того, как начал пялиться на Маринины откровенные фотографии или после?
— Да отстань ты от этих фотографий! — рассердился он, — Я уже сказал, что тебя это не касается. Не надо совать нос
Между нами будто загорелась красная линия, по одну сторону которой он и его новая личная жизнь, а по другую – бывшая семья.
— Как ты можешь, пап? — просипела я, — ты подумал, каково маме сейчас? Как ей больно от твоего предательства?
Он как-то разом осунулся, но не отступил:
— В жизни всякое бывает. В конце концов, она не одна – у нее есть ты. Справитесь.
Справимся? Да у меня прямо сейчас отмирали целые куски души:
— А про меня ты подумал? — жалко всхлипнула я, — подумал, что буду чувствовать я…когда ты променяешь нас на мою «подругу».
Отец тяжко вздохнул:
— Ты уже взрослая, Даш. Я тебя вырастил и теперь имею полное право заниматься тем, что нужно мне.
— И тебе нужна Марина?
— Да. Мне нужна она. Знаю, тебе тяжело это принять, но я ее люблю. Хочу быть с ней, хочу сделать ее своей женой. Мы распишемся сразу, как только нас с твоей матерью разведут. Тебе придется смириться с этим и принять.
— А если не приму? — не скрывая горечи, я смотрела на родного человека, который теперь стремительно отдалялся.
Он громко выдохнул:
— Что ж…значит, так тому и быть. Я свой долг перед тобой выполнил – вырастил, обеспечил старт. Дальше сама.
— Сама?
— Да, Даш. Сама. Ты не сегодня-завтра сама замуж выскочишь и упорхнешь из родительского гнезда. Понимаю, звучит неприятно, но отказываться от настоящей любви и счастья ради великовозрастной дочери, у которой своя взрослая жизнь – это последнее дело. Не жди от меня таких жертв. Их не будет. А теперь, прости, мне некогда. Марина ждет. А ты…ты пожалуйста больше не приходи. Я не хочу, чтобы она из-за тебя расстраивалась. Если захочешь пообщаться – предупреждай заранее, будем встречаться на нейтральной территории.
С этими словами он вернулся в квартиру и закрыл дверь, не подозревая, что равнодушный щелчок замка перекроил мой мир на «до» и «после». Убил прежнюю наивную Дашку, которая боготворила своего отца и искренне верила людям.
Я ринулась следом, готовая пинать дверь, колотить по ней, визжать и требовать, чтобы впустили, но кулак замер в миллиметре от гладкой поверхности, так и не ударив.
Это бессмысленно.
Все бессмысленно.
Он и правда выбрал Марину. Не мать, не меня, а мою бывшую подругу.
Так холодно стало. И страшно. Будто за долю секунды весь мир потерял краски и ополчился против меня.
Я еще раз посмотрела на дверь, за которой отец утешал подлую стерву и попятилась. Тело, как неживое, в душе – пустота. Бездна, наполняющаяся чем-то жутким.
Уже в лифте я просто сползла на пол и заскулила как побитая собака. Маленькая, и жалкая, я размазывала по лицу слезы, вместе с потекшей тушью. Когда на первом этаже двери равнодушно распахнулись, я кое-как встала и, держась за стену, поползла на выход мимо хмурой консьержки.