Развод. Он влюбился
Шрифт:
— Сначала одну фотографию. Самую приличную. Потом другую, — продолжала подруга соблазнительным шепотом, — потом третью. И с каждым снимком все меньше одежды и больше обещаний. И да, у него был шанс остановиться, отправить мой адрес в черный список, но он не сделал этого. Я ставила уведомления о прочтении, и галочка загоралась пости сразу после отправления. Держу пари, твой папочка ждал этих фоток с большим нетерпением. Потом шел домой, к твоей матери, ужинал с ней, ложился в постель, а думал обо мне. Разговаривал с тобой по телефону, а думал обо мне. Представлял…
Меня передернуло.
—
Снова снисходительная улыбка:
— А он ничего и не делал. Не знал кто я и откуда. Даже имени моего не знал. Я была для него загадкой, недостижимой иллюзией, пикантным секретом, добавляющим остроты в размеренную жизнь. Просто таинственной незнакомкой из сети. Он только смотрел. И мое появление в вашем доме стало для него сюрпризом. О-о-очень приятным.
— Ты все подстроила!
— Браво. Пять за сообразительность. Только не подстроила, а продумала. Это две большие разницы. Оценила риски и возможности, составила бизнес-план и последовательно его выполняла. Зря что ли на маркетологов учимся? — заговорщически подмигнула Марина, — Полезные вещи там, оказывается, преподают. Все эти законы потребительского поведения, формирование воронки продаж, прогрев аудитории, лестница Ханта. Хотя чего я тебе рассказываю, ты и сама все это прекрасно знаешь. У тебя оценки по этим темам выше, чем мои.
Даже это прозвучало, как издевка. Она как будто обращалась к заучке, которая обложилась книгами и дальше них ничего не видела.
— Знаю! — огрызнулась я.
— А хочешь знать, в чем твоя главная проблема? Ты теоретик. Выучить, рассказать у доски, получить пятерочку в зачетку… Даже не думая о том, что все это можно использовать не только для продаж какого-нибудь барахла, но и для вещей куда более важных и приятных. А вот я – практик, мне нравится экспериментировать и в реальной жизни применять знания, а не просто складировать их у коробочку у себя в голове. Хотя надо отдать тебе должное, рекламные слоганы ты выдаешь шикарные. Даже не видя товар, можно проникнуться и…захотеть.
Снова гадкий намек на моего отца.
— По-твоему это нормальные эксперименты? Слать голожопые фотографии отцу подруги? Нормальное применение знаний? Это подлость! Мерзотная подлость!
— Узнай он с самого начла, что я твоя подруга – у меня бы ничего не вышло. Он же хороший семьянин, а таких так просто с пути истинного не сбить. Пришлось постараться. Зато к тому моменту, как мы по-настоящему познакомились, я уже прочно поселилась в фантазиях Алекса.
Она говорила это с таким видом, будто гордилась. Будто сделала что-то достойное, победила в каком-то выдающемся конкурсе.
— Ты же сама росла в неполной семье, знаешь, каково это, когда отец где-то с кем-то, а не с матерью. И теперь вот так запросто сунулась к моему?
— Не тебе меня судить! — неожиданно зло огрызнулась она, — я, может, задолбалась слышать от тебя: папочка то, папочка се. Весь из себя такой хороший, положительный, просто батя года. А уж как маманю твою любит – просто обосраться и не жить. Ты уже в универе всем мозги вынесла своей семейкой! Кичилась этим!
— Я не кичилась. Я просто рассказывала
— Бедняга, прям что ни день, то разочарование. Кстати, мамочке передавай привет. Она, конечно, та еще штучка. Все вещи на помойку пришлось отправить, — с некоторой долей восхищения произнесла Марина, — но что ни делается – все к лучшему. Алекс обещал устроить мне райский шопинг. Я бы лично ее за такой подгон отблагодарила, но, пожалуй, воздержусь.
— Это мой отец! А ты…ты просто шлюха!
— Твой отец, зато мой любовник. И в дальнейшем муж. Так что за словами следи, а то разозлишь будущую мачеху. И придется обсуждать с Алексом твое воспитание. И да, ты была права. Он замечательный, не то, что мой…козлина. Так, что спасибо за подарок, подруга.
Меня трясло. В висках бешено стучала кровь и, казалось, что еще немного и взорвусь.
— Лицо попроще сделай, Дашунь. Это же прикольно. Рожу тебе братика, будешь возиться с ним, помогать воспитывать…
Я не выдержала. Что-то внутри меня треснуло, со звоном разлетаясь на осколки и опаляя дикой яростью.
— Сука! — с этими словами я кинулась нее.
Она привыкла, что Дашенька – вафелька, мягкая дурочка, которую можно водить за нос, поэтому не ожидала, что наброшусь. Схвачу за распущенные патлы и начну со всей дури трепать из стороны в сторону.
Откуда только силы взялись! Впечатала ее в стену, в стол, так что кружки разлетелись, дергала так, что был слышен треск выдираемых волос.
— Дрянь! Тварь! Потаскуха, — протащила ее мордой по дивану, — Вали из нашей жизни. Шмара дешевая!
Она визжала, неуклюже прикрываясь руками, пыталась оттолкнуть, а в меня будто бес вселился. Я ненавидела ее так сильно, как никого и никогда прежде. Мне хотелось сделать больно, хотелось наказать ее проучить, вышвырнуть отсюда. Убила бы, наверное, к чертям собачьим, если бы вдруг рядом не раздалось:
— Даша! Отпусти ее немедленно!
А вот и отец пожаловал!
Несмотря на его приказ, я не могла отпустить. Просто не могла и все. Каждая моя клеточка, каждый мой нерв требовали отмщения и разрушения.
— Даша! — я почувствовала, как меня перехватывают поперек туловища чужие руки и буквально отрывают от земли, — Прекрати! Что ты тут устроила?
Я устроила? Я?
Мне все-таки удалось разжать пальцы.
В тот же миг, держась за свою потрепанную башку, Марина с воем отскочила в сторону:
— Она напала на меня! Я теперь буду лысой!
— Очень на это надеюсь! — выкрикнула я, брезгливо стряхивая ее волосню, которая осталась у меня в руках. Много волосни, целые пучки. Но мне казалось этого недостаточно, я бы с превеликим удовольствием вырвала ей все патлы.
— Даша! — снова прогремел отец, — а ну-ка хватит!
Я продолжала брыкаться:
— Пусти меня! Я ей сейчас покажу…
— Все! Довольно! — он встряхнул меня так сильно, что чуть язык не прищемила, — уймись!