Разящий клинок
Шрифт:
Оба секретаря продолжили трудиться, прикинувшись ветошью.
— С красавицей Кайтлин? — осклабился герцог. — Обязательно. Куда?
— Может, в казарменную часовню? — нерешительно предложил сэр Майкл.
— Я подведу ее к жениху? — хищно улыбнулся Красный Рыцарь.
Майкл отреагировал, как всякий юноша, — свирепо зыркнул, и взгляды их скрестились, как мечи, но оба расхохотались.
— А как быть с подарками? — осведомился капитан. — С золочеными одеждами для невесты? Майкл, твой отец собрался купить корову.
— Не могли бы вы оплатить
Просьба была странная, ибо годы не касались капитана, но все же он был недостаточно стар, чтобы стать ему отцом и платить по его счетам. Майклу сделалось неловко, и он отвел глаза.
— Еще я должен передать слова Кайтлин о том, что кое-кому из ребят не нравится ваш новый титул, — добавил он.
Герцог подал Тоби знак налить вина.
— Пусть тоже берут себе титулы, когда завоюют герцогства.
— Вы пьяны? — осведомился Майкл.
Капитан подлил себе немного.
— Возможно, — ответил он покладисто.
— Боже ты мой, милорд.
Майкл умолк и посмотрел на капитана — серьезно уже взглянул. Под глазами у того залегли тени, а сами они казались старческими. Его капитан — его надежда и опора — был напуган. Озабочен. Зол.
— В чем дело? — спросил Майкл.
Капитан прищурился на него.
— Ни в чем, — сказал он, но лицо его исказилось, словно жевательные мышцы зажили собственной жизнью. — Я с этим разбираюсь, — добавил капитан.
— Значит, что-то неладно, — заключил Майкл.
— Моя нагрудная пластина продырявлена, как игольница, а мне некогда заглянуть к оружейнику, — сказал герцог. — Это первое в списке моих невзгод. О да, у нас есть город, где жителей триста или четыреста тысяч, но меньше двух тысяч солдат для наведения порядка и обороны стен. Население не доверяет нам, а шпионов в этом дворце столько, что, может статься, каждое мое слово доходит прямо до бывшего герцога, Аэскепилеса и всех их многочисленных прихвостней. Цены на зерно растут, этруски хотят получить торговые концессии для снятия блокады, писем из Альбы нет уже две недели, а принцесса не считает меня ни мужчиной, ни рыцарем — только орудием. — Он откинулся на спинку, выхлебнул вино, и Тоби вынул из его руки кубок. — А в приятном списке то, что ты женишься, а значит, будет пир, и нашему войску, клянусь всем святым, пир остро необходим.
— Может быть, перестанете величать себя герцогом? — спросил Майкл.
— Нет, — ответил герцог. — Мы в Ливиаполисе, а здесь так принято. Если я не вживусь в эту роль, ко мне не будут относиться серьезно. Ты же думающий человек, Майкл, — тебе не приходило в голову, что такое победа и поражение? Это просто идеи, такие как, например, справедливость. Каждый понимает их по-своему. Разве не так?
— Уверен, что мой наставник пару раз говорил то же самое, — ответил Майкл.
Он взял себе кубок. Тоби втирал масло в древко прекрасной герцогской гиаварины — длинного тяжелого копья с фланцами. Уникальным в нем было то, что капитан получил его от дракона, а древко, похоже, сделали
Герцог рассмеялся.
— Мой тоже! Я хочу сказать, что если покажется, что мы побеждаем, то мы победим. А если покажется, что проиграем, то так наверняка и случится. У людей так заведено. Я должен быть герцогом, чтобы обеспечить покорность морейцев и внушить им, что приведу их к победе.
— Нет, все-таки вы не пьяны, — заметил сэр Майкл.
Герцог подался назад, забрал у Тоби гиаварину и вскочил на ноги. Он сделал выпад, раскрутил копье сложной бабочкой и вновь изготовил к бою — перерубил надвое одну свечу, потом другую.
— Люблю эту штуковину, — признался он.
Тоби ухмыльнулся.
— Это как с войском, — сказал капитан. — Им так здорово пользоваться, что хочется делать это постоянно. — Оскалясь, он рубанул снова и рассек напополам подсвечник. — Проклятье, — буркнул он.
— Беру слова назад. Вы, несомненно, пьяны, — сказал Майкл. — Пресвятой Георгий, вы прорубили дюймовый слой бронзы!
Герцог склонился над зеркальным срезом.
— Ну да, — подтвердил он.
Они ухмыльнулись друг другу, и герцог еще раз перерубил подсвечник, закрепленный в оконной решетке. Майкл подобрал упавший кусок и сразу же отшвырнул.
— Горячо, — сказал он. — Можно попробовать?
Он взял оружие, ожидая получить разряд, ядовитый укол или понести какую-нибудь жуткую мистическую кару, но ничего не случилось. Нанес удар, и лезвие звякнуло об основание подсвечника. Изрядно помятый, он полетел через комнату.
— Тут всяко не без герметизма, — заявил Майкл.
Герцог закатил глаза.
— С учетом источника... Послушай... пожалуй, мне тоже нужен пир. Или бой. Или то и другое. Завтра я встречаюсь с патриархом. Давай-ка, когда мы покончим с делом, пойдем на базар и кое-чего прикупим. Каких-нибудь приятных вещиц.
— Благодарю, милорд, — улыбнулся Майкл. — И насчет боя я согласен. — Он кивнул в сторону окна. — Ребятам тоже хочется в драку. Скоро они начнут мутузить друг дружку.
— Может, и сбудется твое желание, — кивнул герцог. — Сегодня ночью я сыграл в рискованную игру. Будь при оружии.
Сэр Милус покачал головой.
— Это что же выходит — капитан дал вашей троице увольнительную? А мы будем сидеть взаперти?
Он не выказал гнева, но Калли, личный лучник капитана, попятился. Как и Плохиш Том, сэр Милус был силой, с которой приходилось считаться, и собачиться с ним не стоило.
Но и капитану не следовало перечить, а потому трое лучников молча стояли, пока сэр Милус осматривал их. Он передал их пропуска Безголовому, который внимательно, беззвучно шевеля губами, изучил документы. Все это была чистая показуха: на пропусках висели герцогские печати, и о подделке говорить не приходилось.
— Надо полагать, что если кап’тан выпускает трех человек пьянствовать за пределами дворца, то эти трое должны выглядеть прилично, — заметил Милус, указав на изношенный дублет Длинной Лапищи.