Разящий клинок
Шрифт:
Так прошел день второй.
На третий площадь уставили мишенями для лучников, а зрителей оттеснили, натянув сотни ярдов белой бечевки. Пешие мужчины и женщины из всех четырех полков, вооруженные длинными и короткими луками, выстроились в сто двадцать шеренг перед ста двадцатью мишенями. Примипил же, как и накануне, перетасовал все ряды.
Вперед шагнул Калли.
— Я желаю увидеть четкое попадание со всех дистанций, — объявил он, подошел к вардариоту и поклонился. — Можно воспользоваться вашим луком?
Тот извлек лук из набедренного чехла. Лук был роговой, с тетивой из сухожилия, совсем короткий. Из колчана, что висел
Калли повернулся к мишеням. Он положил стрелу на тетиву, прицелился и выстрелил. Со смачным чавканьем она впилась в солому на палец от точки смертельного удара.
— Не воображайте. Не зарывайтесь. — На удивление хорошенькая имперская вестовая, стоявшая позади, повторила его слова по-вардариотски и по-морейски. — Помните, что малое расстояние чревато своими неприятностями. — Калли усмехнулся. — В каждой шеренге есть несколько лучников и много солдат, которые в жизни не держали в руках лука. Шеренге с лучшими показателями достанется по золотому флорину на человека. Те, что займут второе и третье места, получат по двойной норме вина. Так что получше натаскивайте своих олухов!
Он убрался с линии прицела.
— Начали!
В четверг метали копья.
В пятницу пехотинцы осваивали пересеченную местность бегом, а всадники — вскачь. Пострадало больше дюжины лошадей, и их пришлось прикончить. Люди повывихивали лодыжки, и очень многие проклинали герцога. Днем вымотанные пехотинцы перекусили на холодном осеннем солнце под покровом оливковых деревьев с плодами столь спелыми, что падали на головы и воины швырялись ими друг в дружку.
Кавалеристы прибыли по другой дороге, прибегнув к помощи проводников и прихватив отряд местных страдиотов — первый, пока ненадежный признак пусть даже вялой поддержки дворца населением. Явилось больше сотни человек; и месяца не прошло с тех пор, как все они сражались под знаменами герцога Андроника. То есть каждый, кто состоял в местном полку.
— Половина окажется предателями, — буркнул сэр Гэвин.
Герцог пожал плечами.
— Мне нужна новая нагрудная пластина, — сказал он, приставил руку козырьком и присмотрелся к местным отрядам, которые тянулись за длинной чередой всадников. — Нам безразлично, предатели они или нет, Гэвин. Что бы они ни думали про себя — вот они, здесь.
Расположившись под оливковыми деревьями, воины из пяти полков разделили яблоки и разбавленное вино, твердую колбасу и миндальные орехи в меду.
При звуке труб все проворно вскочили.
Дальше двинулись колонной и по пути дважды перестроились в боевой порядок. Затем колонны сами преобразились в шеренгу: свернулись, развернулись и, к удовольствию герцога, разошлись от центра к флангам так, что каждая колонна расправилась весенним цветком. И вся его скромная армия неожиданно вытянулась в длинную линию: в середине — пехота, по бокам — кавалерия.
Сэр Гэвин смотрел, как это происходит. Все последние дни он ездил бок о бок с братом в составе того, что стало именоваться свитой. Сэр Милус держал штандарт; трубач был за пажа; сэр Гэвин и сэр Майкл разделили кое-какие обязанности боевого планирования и элитной вестовой службы; сэр Алкей переводил, а все приказы отдавал вроде как сэр Томас, ибо герцог редко открывал рот. Гэвин тревожился за него, поскольку тот постоянно витал в облаках, тупо глядя в пустоту. И пил. День напролет. Тоби, оруженосец, только и знал, что подавать ему фляги.
«Если бы я так пьянствовал,
Раньше войско насчитывало в лучшем случае пятьсот человек. Сейчас в нем было их четырнадцать сотен, говоривших на трех языках, и они при каждой возможности усваивали новые навыки.
Герцог проехал спереди — он задержался на пригорке, чтобы взглянуть на перегруппировку, — и остановился подле сэра Томаса.
— Забери правофланговых и сформируй колонну для марш-броска по дороге. По Альбанской дороге.
— Где ты всему этому научился? — поинтересовался Гэвин.
Его брат решительно не походил на пьяного, когда все-таки открывал рот.
— Есть книги, — улыбнулся ему Габриэль. — Дам почитать, если хочешь. В имперской библиотеке хранится — пятнадцать? двадцать? — книг по стратегии и тактике.
— Вот оно, новое рыцарство, — рассмеялся Гэвин. — Мы все станем книгочеями.
Сэр Томас выказал свое удивление только тем, что конь его беспокойно потоптался, а потом небольшая армия начала стягиваться из шеренги в колонну так, что каждый отряд в пятьдесят душ прошел четверть окружности и после отступил по четверо — кавалеристы по трое — справа, в результате чего стена из щитов превратилась в длинную змею с вардариотами в голове и хвосте, и эта змея поползла в холмы на северо-запад. Была середина дня, и герцог вел армию на Альбу. Оставляя город пустым.
Кронмир рассыпал по столу монеты.
— Мне нужен полный отчет о том, как он перестраивает войска: в каком порядке, кто находится в центре — все, что увидишь. Нианна, добудь расписание местной милиции, которая ходит под его знаменами.
Женщина покачала головой.
— Я, может быть, и добуду, но если герцог Андроник использует его для убийств, то я тоже покойница. Я почти разоблачена.
Один из наемных головорезов гоготнул в ответ на ее нечаянный каламбур.
Кронмир прожег его взглядом. Нианна была его лучшим агентом, а в других ипостасях — женщины, блудницы — не представляла для Джуласа Кронмира ни малейшего интереса за исключением степени, в которой эти ипостаси делали ее полезным источником информации.
— Что, если я поклянусь, что эти сведения никогда не используют для зачистки? — спросил он.
— Тогда пожалуй, — ответила она. — Я знаю, к кому обратиться. Сколько?
Он поцокал языком.
— Триста флоринов.
Она повела плечами.
Кронмир ненавидел такие беседы сразу с несколькими агентами — не выносил того, что пропадает всякое ранжирование; негодовал на то, что они даже видят друг друга, не говоря уж о риске коллективного торга. Но чужеземец продвигался так быстро и совершал столько ошибок, что приходилось ковать железо, пока горячо.
— Вы, джентльмены, — по коням. Поберегитесь: говорят, что вардариоты хватают всех всадников подряд. Но возвращайтесь хоть с чем-нибудь.
Кронмир махнул в сторону двери.
Бывший солдат произнес с альбанским акцентом:
— Ежели даме светят триста флоринов, то, может быть, нам с друзьями причитается чуток больше? — Он сверкнул щербатой улыбкой. — У меня тоже есть сведения на продажу.
Кронмир прищурился.
— Ну?
Тот встряхнул головой.
— Ну... — сказал он, вдруг растеряв всю уверенность. Что-то в повадке Кронмира его напугало. — Ну... сэр Бесканон говорит, что новый герцог хочет восстановить латиникон. Вернуть всех наемников. Сколько это стоит?