Разящий клинок
Шрифт:
Сэр Майкл — большинство знало, что он старший сын графа Тоубрея, — как граф и расхаживал. Глядя на него, можно было узреть Красного Рыцаря и короля в его осанке и походке; в том, как покоилась на рукояти кинжала рука; в надменности, с которой он выдвинул челюсть, — или в том восхищении, с коим он отвел невестино покрывало из семи ярдов хоекских кружев. Сэр Георгий выглядел не так ярко, но обладал свойственным большинству морейцев достоинством и улыбался каждому, с кем встречался глазами. А также своей невесте, которую нисколько не огорчало
При виде этих одежд тонкие губы Гропфа изогнулись в улыбке, и он зыркнул на невесту, когда та поцеловала будущего супруга. «На пятом месяце беременности? Боже, так вот для чего понадобилось верхнее платье!» Ему было некому похвастать, что его величайший триумф закройщика стал очевиден патриарху в имперском дворце — спустя два года после того, как он бросил свое дело и отправился на войну.
Но перестать улыбаться он был не в силах.
Как и Уилфул Убийца, только что получивший самый полный за всю свою жизнь расчет без единого цехина вычетов. Он бродил средь пирующих, держа пари на все подряд — любимая ставка была на строчку из «Отче наш», на которой невеста поцелует грума. Ставил он и на то, что на рассвете все войско не сможет маршировать.
Мэг провела короткую и отрезвляющую беседу с капитаном, все учла, но как только началась служба и она увидела Кайтлин Ланторн, которую помнила крошкой — постоянно срыгивающей и без шансов выжить, — идущую к алтарю с богатейшим, по всей вероятности, юношей своего поколения на виду у самых известных фигур христианского мира, Мэг не выдержала и ударилась в слезы. Так и проплакала всю службу. Но каждый стежок на невестином платье был делом ее рук, и туда же она вплела все крупицы счастья, какие сумела выудить из эфира. А еще сотворила погодное заклинание — свое первое, которое накрыло внешний двор как бы огненным котлом.
Когда полилось вино и люди раскрепостились, к ней подошел и присел рядышком патриарх.
— Говорят, это твоя работа, — сказал он дружелюбно.
Она с улыбкой уставилась себе под ноги.
— Те же люди утверждают, что ты никогда не изучала магическое искусство.
Мэг чуть не обмолвилась о том, что училась в Дар-ас-Саламе — это вертелось на языке, будучи одним из впечатанных в голову воспоминаний Гармодия. Она не вполне усвоила то, что узнала от Гармодия и аббатисы на исходе осады, но все, что запомнила, ежедневно обдумывала и практиковала. Потому-то и получилось с погодой. Но она, как обычно, сочла за лучшее помалкивать.
И вскинула взгляд.
Какой-то миг они смотрели друг другу в глаза.
Патриарх вежливо отвел взгляд и покачал головой.
— Должно быть, на севере Альбы талантов не счесть, — промолвил он.
— Так оно и есть, — согласилась Мэг.
— Могу ли я пригласить тебя посетить университет? Мы уже две тысячи лет помогаем мужчинам и женщинам, наделенным особыми дарованиями: герметическими,
Она улыбнулась и уставилась на свои руки.
— А курсы вышивания у вас есть? — спросила она, думая, что речью своей патриарх немного похож на горного дракона.
Очистили помосты, и вышли музыканты, которые до этого трапезничали и наблюдали вместе со всеми за свадьбой. Когда они настроили инструменты, студенты показали свое герметическое мастерство: заполыхало пламя, и по двору поплыли образы героев былых времен. Святой Аэтий сразился с огромным рогатым ирком, вдвое выше его самого, да так славно, что солдаты устроили овацию...
— Говорил же я, что нет зрелища лучше, чем настоящий бой! — сказал Деркенсан, покидая второй этаж имперской конюшни.
Сработало не одно новое заклинание, а целый их комплекс, который потребовал участия четверых: двух Комниных-монахинь, Болдески и Мортирмира. Мортирмир сражался — во всяком случае, изображал схватку — с Деркенсаном, а чары переправляли их тонко измененные образы на двор внизу. Когда солдаты одобрительно взревели, Мортирмир обнялся с нордиканцем.
Тот рассмеялся своим зычным смехом.
— Да я ни при чем — это вы, колдуны, задали жару!
Но похвалы принял и вместе с Анной подсел к студентам перед очередной переменой блюд.
Анна вдруг положила руку на плечо Деркенсана — им подавали заварные кремы, прибывшие из имперских кухонь. Анна пренебрегала магическими зрелищами, занятая едой, ибо ни разу в жизни не наедалась досыта, а крем...
Но тут рядом с Мегас Дукасом возникла женщина в простой бурой накидке, и Анна ее сразу заметила.
Набив кремом рот, она показала пальцем.
Сидевший рядом Деркенсан заулыбался, глядя на слугу.
— Это куаве? — осведомился он.
— Точно так, сэр, — поклонился тот.
— Анна, это куаве с другого, представь себе, края Ифрикуа! — повернулся он к ней. — Что такое?
— Кто эта женщина? — спросила Анна.
Мегас Дукас чувствовал себя как никогда славно, чего и сам не ожидал. Какие-то снадобья сработали, а Гармодий затаился, как смог. Правда, герцог подозревал, что тут замешан патриарх, который восседал на расстоянии шпаги на своем троне из слоновой кости и золота, но праздник есть праздник. Он был один.
Или, по крайней мере, ему так казалось.
Он подумывал, не послать ли Тоби за лирой, когда уловил аромат, а в следующий миг она уже была рядом.
— Я здесь инкогнито, — объявила принцесса Ирина. — Зови меня, пожалуйста, Зоуи.
«Вот цена одиночества», — мысленно посмеялся над собой герцог.
Сэр Гэвин сидел в компании грумов и чуть рассеянно флиртовал с девицами Ланторн. Ранальд Лаклан таращился в пустоту, беспрерывно пил и собутыльником был скучным.
Госпожа Элисон откинулась на спинку стула. На ней было женское — и великолепное — платье, из рыцарского облачения остался только поясной ремень.