Разящий клинок

Кэмерон Майлз

— Боже мой, да неужели тяготы моего родителя подвигли вас на то, чтобы поделиться планами? — удивился Майкл. Однако он был по-прежнему оглушен. — Я должен помочь отцу.

— Король с управителем отослали от двора всех джарсейских рыцарей, — сказал отец Арно. — Это было сделано не по злой воле. Есть некоторые сомнения в том, что действия капталя законны или совершены с позволения короля. Король, говоря откровенно, пытается сохранить контроль над положением, держа сторонников вашего отца подальше от Галле и людей, которые арестовали графа.

Капитан подлил себе вина.

—

В кои веки раз я поддерживаю короля, Майкл. Если настаиваешь на уходе — что ж, я не арестую тебя и не задержу силой, хотя и об этом подумывал. Но воинов у меня в обрез, и я прибегну ко всем возможным доводам ради того, чтобы ты остался.

— Когда я уезжал, — сказал отец Арно, — прошел слух, что ваш отец намерен требовать испытания поединком. На весеннем турнире. — Он зыркнул на герцога. — Другое затруднение связано с новым епископом Лорики. Завтра его возвысят, а он недвусмысленно изложил свои взгляды насчет практики герметизма, здешнего патриарха и моего ордена. К лету фактическим хозяином королевства может стать де Вральи. А королеву обложила галлейская клика. Они ненавидят ее, и мы даже не знаем, за что.

Капитан улыбнулся, и это была коварная улыбка.

— К тому времени мы здесь закончим. Можно отправиться на турнир. Навестим всех за раз, так сказать.

Сэр Майкл сделал глубокий вдох.

— Вы замышляете зимнюю кампанию, а весной сопроводите меня в Альбу? Вы не собираетесь жениться на принцессе и становиться императором?

Капитан посмотрел в окно, наморщив нос от досады, что был вынужден приоткрыть свои планы. Но в итоге он посмотрел на Майкла и усмехнулся.

— Да, дело может повернуться и так, — признал он. — Но это не тот поворот, который мне по душе.

Сэр Майкл потратил секунду, чтобы это переварить.

— Нет? — повторил он и посмотрел на отца Арно, не менее удивленного. У него был вид человека, который только что нащупал важное звено.

Капитан подпер подбородок ладонью, поставив локоть на колено — на диво человеческий жест.

— Иногда мне приходится менять планы, — сказал он. — Сейчас как раз такой случай. По ряду причин я отвечу, что да, мы поедем на турнир к королеве, и нет — я навряд ли женюсь на принцессе. — Он изогнул бровь. — Сочувствую вашему отцу. Мне он нравился.

Майкл повел плечами.

— Я уехал по многим причинам. Из-за них же я нахожусь здесь и не собираюсь сбегать. Наверное, я рад, что вы ничего не сказали мне до конца бракосочетания. — Он глубоко вздохнул. — Пойду, пожалуй, сообщу жене. — Он встал, удостоверился в устойчивости мира и поклонился. На пороге задержался. — Могу ли я называть вас Габриэлем?

— Нет, — ответил герцог.

— Да, — возразил священник. — При каждой возможности.

— Понял, — кивнул сэр Майкл и вышел.

Священник повернулся к своему новому подопечному.

— Насколько я понимаю, вы предпочли снова стать человеком. Это подразумевает и наличие имени.

Капитан продолжал упираться подбородком в ладонь. Он смотрел в окно.

— Это что, лицедейство? — спросил он. — Или вы считаете, что я стану человеком, если поупражняюсь в притворстве?

«Именно», — буркнул Гармодий: то была первая реплика за несколько

дней.

Священник подошел и встал рядом.

— Кто наделил вас властью надо мной? — спросил Габриэль, но тоном не враждебным.

— Вам шлет привет Bon Soeur du Foret Sauvage [37] , — ответил тот.

На второй день после праздника армия, теперь вобравшая почти двести местных морейских страдиотов, устремилась в холмы по направлению к Фраке. У нордиканцев были пони, и все воинство переменило коней. Они двигались быстро, покрыли без малого двадцать миль и вернулись через холмы на запад, не встретив никакого сопротивления. Специально отобранные воины поупражнялись в штурме небольшого замка, который выстроили для этого — высотой по пояс, но с четко обозначенными помещениями.

37

Добрая сестра из Дикого леса (фр). — Прим. ред.

Дозорные слишком поздно заметили, что войско выступило без подчиненных Гельфреда, а вернулось с ними, а также с фургоном и двадцатью пленниками.

На следующий день, в праздник Святого Георгия, состоялась тренировка на главной площади, в которой приняли участие даже страдиоты. Упражнялись с копьями и мечами, состязались в конных поединках. Вардариоты стреляли с седел, и к ним примкнули горстка людей Гельфреда и несколько пажей, которые прониклись интересом к ремеслу конных лучников — а может быть, им приказали проникнуться интересом. Люди Гельфреда отсутствовали два часа; затем они вернулись и объявили, что обзавелись новыми штанами и дублетами — сплошь зелеными, не красными.

Прибыли рабочие, которые возвели игрушечный замок: всего две башни и бревенчатый холл. Стен не было, только каркасы, и толпа получила возможность наблюдать за развернувшимся внутри сражением. К ликованию зевак, замок принялись штурмовать сорок отборных воинов.

К удовольствию ветеранов войска, рыцари-новобранцы сразились на турнире с себе подобными: Плохишом Томом, Изюминкой и капитаном. Сэра Бесканона с такой силой вышибли из седла, что он лишился чувств, — виновником стал Плохиш Том.

За всем происходящим восторженно наблюдали тысячи горожан.

Страдиоты сражались на рингах, разрезали мечами фрукты и показывали чудеса верховой езды.

Нордиканцы быстро срубали столбы настоящими топорами, и толпа со смехом встречала пажей и слуг, которые спешили установить новые.

Схоларии показывали свое мастерство в борьбе и фехтовании, а потом шестерка из их числа сразилась друг с другом в позаимствованных доспехах. Георгий Комнин, которого уже неплохо натаскал сэр Майкл, сумел выстоять против сэра Джорджа Брювса. Госпожа Элисон вышибла из седла сэра Янноса Дукаса, продемонстрировав безупречную выучку в том, как ловко выбила у него копье, а толпа взревела и осыпала ее цветами. Морейцы постепенно привыкали к женщине в рыцарском звании.