Разящий клинок

Кэмерон Майлз

— Нет. Я, граф д’Э, заявляю, что ты лжешь. Женщины в Галле вольны высказываться при дворе так же свободно, как мужчины. Ты подменяешь реальный мир вымышленным, который тебе удобнее. А я не собираюсь порывать с действительностью.

Король вскочил на ноги.

— Черт бы вас всех подрал! — загремел он.

Даже капталь отступил на шаг.

Король обошел королеву, которая сидела молча со скрещенными руками.

— Твоя дочь повела себя как базарная баба — она оскорбила рыцаря! — сказал король графу. Затем приблизился к капталю. — Твой человек использовал дуэль как предлог для убийства и

выступил с пространными голословными утверждениями насчет супружеской верности моей жены — ты знал об этом, капталь?

Капталь без труда выдержал взгляд короля.

— Это не тайна, об этом все говорят, — ответил он и пожал плечами. — Но мой человек убил вашего джентльмена в связи с разногласиями личного свойства, которые не имели ни малейшего отношения ни к королеве, ни к закону. Они оба рыцари и подчиняются только закону войны. Сэр Август оказался несостоятельным. Я читал ваши законы. Если мой человек выдвинул обвинение против королевы, то пусть она предъявит своих свидетелей. В противном случае получится, что его арестовали за спровоцированное нападение на женщину.

— И часто галлейцы избивают женщин? — осведомился граф Приграничья. — В кавалерийском училище я ни о чем подобном не слышал. Это какой-то раздел закона войны?

Капталь повернулся, но обнаружил короля стоящим рядом с графом д’Э.

— И я бывал в Галле и согласен с графом. Итак, капталь! Готовы ли вы драться с нами обоими?

Капталь перевел дыхание.

— Разумеется.

— Со своими кузеном и королем — ты сразишься с нами обоими? — переспросил король. — Если победишь, тебя отлучат от этого двора. Если проиграешь, твоя ложь будет доказана. — Король нередко был беспечен и прямолинеен. Кое-кто из присутствующих ни разу не слышал, чтобы он изъяснялся в подобном тоне. — Ты славный рыцарь, капталь, но иногда — дурак дураком. Тебе, похоже, кажется, что мы друг другу ровня, обычные джентльмены со шпагами, и выступаем на каком-то бесконечном турнире. М-м?

Король подступил к капталю впритык.

Их взгляды пересеклись.

— Назад, капталь, — приказал он. — Я не такой же рыцарь, как все. Я твой король.

Установилось такое безмолвие, что стало слышно дыхание. Оба крутые здоровяки: король — старше, с более темного бронзового оттенка золотистыми волосами и с менее тонкими чертами лица, но в них безошибочно угадывалось родство, пускай и дальнее, и было видно, что эти люди не привыкли к слову «нет».

Прошла целая политическая вечность. Графу Приграничья, несмотря на его ярость, пришлось задуматься, чем обернется война с Галле и много ли им останется от Харндона; Гастон д’Э представил, каково быть покойником или лишиться доверия кузена, угодить в опалу и отправиться на родину.

— Хорошо, — молвил капталь. — Я занимаюсь богоугодным делом. Мой личный гнев не имеет значения. Я смиряюсь, ваше величество, и признаю, что женщины Галле не менее грубы, наглы и бесцеремонны, чем в Альбе.

Откровенная капитуляция капталя не столько нарушила, сколько всколыхнула тишину.

— Сьер де Рохан отлучен от двора на период Рождества, — продолжил король. — Как и леди Мэри.

Резкий вдох королевы прозвучал внятно, как щелчок сорвавшейся арбалетной стрелы.

Часом позже она набросилась на мужа:

— Милорд, два моих

рыцаря мертвы, а вы изгоняете со двора моего лучшего друга? Да еще в Рождество?

Король сидел спокойно, сложив на коленях руки.

— Прости, любимая. Иногда дипломатия важнее правды — такова королевская участь. Галлейцы должны увидеть, что я беспристрастен...

— Так-то уж и должны? — вспылила она. — Почему бы не удалить их со двора, обнять Тоубрея, а капталя отправить домой — пусть плывет и больше нам не докучает?

Король медленно кивнул.

— Любимая, сказать тебе жестокую истину? — спросил он. — В весеннюю кампанию мы выстояли только благодаря рыцарям капталя. Дело решили триста закованных в сталь копейщиков. Без них я бы, наверное, погиб у Лиссен Карак, а это королевство раскололось бы надвое, а то и хуже. Я боюсь отправлять его домой. А он говорит, что послан Богом...

Она встала.

— Он бредит... все это ему нашептывает какой-то лживый демон. Он замечательный рыцарь, но ходит другими, не нашими, путями, а его люди — особенно новые — только и знают, что травят меня ядовитыми речами. Муж мой, у меня никогда не было любовника — только ты. Знай это. Знай, что они клевещут на меня денно и нощно.

Она тяжело дышала. Ей никогда не было так одиноко, и ее подмывало сыграть на своей беременности, но она помнила слова Диоты о том, что большинство выкидышей случается в первые три месяца. Она хотела предъявить королю округлившееся чрево — факт, а не предположение и катастрофу. Однако слухи о ее неверности были подобны яду, который отравляет дитя.

Он отвернулся.

— Он быстро согнул Тоубрея.

Королева склонилась к нему.

— А кончит тем, что согнет тебя и объявит себя королем, — сказала она.

Он помотал головой:

— Моя власть прочна. Сейчас мне нельзя выказывать слабость.

Дезидерата умолкла. Она была сама не своя от злости, и с губ чуть не сорвалось: «Если ты не можешь выказать слабость, значит, ты слаб».

Через час, еще пылая от ярости, она шагала под старым залом по длинному коридору в обществе Бекки Альмспенд. Леди Мэри находилась у отца и была недоступна.

— Ваше величество, вы уверены, что это разумно? — спросила Альмспенд.

— С меня довольно разума, — ответила королева.

Они миновали Зеленого человека на стене и камень, посвященный леди Тар. Затем дошли по коридору до места, где камни были холодны, и на этот раз задержалась Бекка. Она погладила почти стертую резьбу, потом — еще один камень с едва видимым начертанием.

— Здесь зарождается стужа, — сказала Альмспенд.

Королева скрестила руки на груди.

— Давай поспешим.

— Секунду, ваше величество. После прошлого посещения я призадумалась. — Альмспенд опустилась на колени и вынула из пояса серебряный карандаш. — Вам никогда не приходило в голову, что эти древние богослужения на что-то опирались? Должно быть, действовала природная магия.

— По-моему, милая, ты рискуешь впасть в ересь. Что ты делаешь? — спросила королева. — Мне здесь не нравится.

— Проверяю небольшое подозрение, моя королева. — Альмспенд, нахмурившись, написала короткое заклинание. Она воспользовалась буквами огня, но они сразу побледнели и погасли, и она с трудом выговорила слова.