Разящий клинок
Шрифт:
Алкей придержал коня у штандарта.
— Понимаю, почему ты бросил Черноволосого и половину нордиканцев, — заметил он. — Во имя нашего мстителя-господина — сколько у них вина?
Красный Рыцарь усмехнулся.
— Лучше спросить, что с ними станется, когда вино кончится?
Ранальд перегнулся через заднюю луку седла:
— Что там было написано? Я сотню раз ездил по каменному мосту в холмах и умею читать, но этого не разобрал!
Алкей кивнул Красному Рыцарю.
— Не многие из нас еще помнят архаику, — сказал он. — Для такого величественного сооружения — здесь, в захолустье,
Все грамотеи закивали.
Алкей выпрямил спину, на которой сказались и четыре дня в седле, и необходимость натягивать поводья.
— Там написано: «Искандер, десятник десятого легиона "Победа", и его присные построили сей мост в четырнадцать дней».
Том Лаклан и его кузен развернули лошадей, и весь командный состав: сэр Милус и Николас Ганфрой, который был на четыре пальца выше и куда лучший трубач; Плохиш Том и Ранальд; Тоби с запасной хозяйской лошадью и Нелл, которая внезапно стала больше похожей на женщину, чем на костлявого ирка; отец Арно, сэр Алкей, сэр Гэвин и сам Мегас Дукас, потиравший лодыжку рядом с сэром Джеральдом Рэндомом, — все сидели в седлах, чавкали колбасой и созерцали трехарочный каменный мост, построенный за две недели десятком солдат.
— Они захватили мир или его большую часть, — сказал герцог.
Плохиш Том выплюнул колбасную шкурку.
— Я б с ними подрался. — Он кивнул на своего кузена. — Они б нам дали жару. Готов поклясться на святой книге.
Герцог наградил своего богатыря кривой улыбкой.
— Не знаю, Том, какие из них были воины, — сказал он. — Они построили замечательные дороги и мосты да хорошенько позаботились, чтобы их не превзошли числом, когда дошло до драки.
— А, — отозвался Том, теряя интерес. — Откуда ты знаешь?
— Они оставили книги, — ответил герцог. — А я их читаю.
— Что?! — Принцесса на миг утратила власть над голосом и взвизгнула, как девка с причала, которая торгует рыбой.
Леди Мария, закаленная опытом жены, матери и придворной дамы, сохранила выдержку.
— Армия ушла, ваше высочество.
Ирина сунула голые ступни в туфли овечьей шерсти — даже в приступе страха и ярости она невольно отметила, как неприлично принцессе, рожденной в пурпурных покоях Великого дворца, согревать ноги крестьянскими шлепанцами. Древние дворцовые полы были оснащены системой отопления, им полагалось нагреваться от печей в погребах. Но те уже много лет не работали, и только крысы обитали в туннелях, где некогда тек теплый воздух.
— Хочешь сказать, что варвар-еретик забрал и увел мою армию, не поставив меня в известность? — выпалила она.
Леди Мария кивнула и присела в глубоком реверансе.
— Похоже на то, ваше высочество.
— Бросив меня голой на откуп изменнику? — В комнате лютовала стужа, а на Ирине была только тонкая льняная сорочка, и перспектива предстать перед врагами нагой казалась довольно реальной и недалекой.
— Действующий спатариос Черноволосый остался, и у него сохранилось больше половины нордиканской гвардии. Во дворце есть две манипулы схолариев, на стенах — тоже бойцы. — Леди Мария снова присела. — Новым матросам на военно-морской
Ирина подошла к большой арочной двери с выходом на балкон. Падал снег, но она посмотрела на север, на горные вершины Фраке.
— Что он делает? — спросила она.
Черно-белая птица величиной с большую собаку села на руку мужчины в зеленом. Он гарцевал на лошади посреди поля, утыканного заснеженными соснами, и рисковал утратить равновесие под весом птицы, но удержался. Вынув из шерстяной сбруйки футляр с посланием, он скормил птице почти целого цыпленка, из-за чего весь покрылся кровавыми ошметками; затем подбросил ее как можно выше — мол, возвращайся в город, что лежит более чем в сотне лиг на юге.
Джулас Кронмир прочел послание, и его паника обозначилась лишь легчайшим изгибом губ.
Он развернул лошадь и погнал ее по первому снегу во дворец Лоники.
Аэскепилес сидел за большим дубовым столом напротив Джуласа Кронмира, пил крепкий сидр и хмурился.
— Придется его убить, — сказал Кронмир. — Вы должны убедить герцога Андроника.
Он еще раз перечитал послание.
— Андроник уверен, что с узурпатором разговор один — разобраться с ним в чистом поле. — Кронмир поднял чашу и выпил. — Прошу вас, магистр, доложите герцогу немедленно. Время решает все.
— Вы до того скрытны, мастер Кронмир, что я не пойму, о чем вы говорите. — Аэскепилес вытянул ноги, подставив сапоги открытому огню. — Не думал я зимовать во Фраке. — Это скромное признание он буквально швырнул в спокойное, как водная гладь, лицо главы разведки.
Ничто не всплыло на поверхность.
— Вы окажете мне любезность и доставите во дворец эту новость? — осведомился Кронмир подчеркнуто терпеливо, как говорит с ребенком родитель.
— Час ничего не изменит. Мне никогда не удается с вами поговорить, а вы возглавляете нашу городскую организацию. — Чародей подался вперед. — Не нужно ли вам чего?
Кронмир ненадолго задумался. Если он и был раздосадован проволочкой магистра, то хорошо это скрыл.
— Хотелось бы мне знать, сумеете ли вы изготовить кое-какие мелкие устройства, — ответил он.
— Большинство людей преувеличивает возможности герметических устройств, — сказал Аэскепилес. — И я не делаю воспламеняющих. Что вам угодно?
— Мне хочется иметь возможность предупреждать агентов. Что-нибудь вроде кольца или маятника, которые зажужжат, или нагреются, или охладятся. Желательно нечто совершенно невинное, не вызывающее подозрений.
Аэскепилес отпил сидра.
— Предупреждать — зачем?
— Чтобы успели сбежать. Наверняка вам известно, что схватили одного из моих лучших посыльных. Я потерял всего одного агента, но пошел на отчаянный риск, когда начал предупреждать остальных.
Кронмир поведал об этом с таким равнодушием, что магу пришлось повторить услышанное про себя, чтобы уяснить его важность.
— Ваша поимка для нас нежелательна, — согласился он.
— Это было бы в высшей степени неприятно. И для меня, и для вашего дела. — Кронмир выпил еще вина. — Поимка любого моего ценного агента станет не менее катастрофичной.