Разящий клинок
Шрифт:
Они двигались на запад по дороге на Альбу, и чем дальше уходили, тем сильнее беспокоились.
Мэг еще ни разу не доводилось командовать. Она обладала естественным преимуществом немолодой женщины — мудростью, которая приходит, когда улетучивается честолюбие юности, и малой толикой силы, даруемой герметическими способностями. В своем городке она возглавляла алтарное общество и помогала снабжать замок продовольствием во время осады.
Под ее началом находилось шестьдесят женщин и дюжина копейщиков с ее любовником, Джоном Ле Бэйлли, во главе. За сборами она лишилась сна. Телеги с расходящимися бортами
Все это не затруднило ее ни на миг. Мэг умела читать, писала тоже неплохо.
Но когда караван — полсотни огромных телег, двадцать подвод и шестьдесят шесть мулов — прошел под аркой дворцовых ворот и шумно вторгся в сгущавшиеся сумерки, она неожиданно ощутила небывалое одиночество. Ле Бэйлли взобрался на головную телегу, и Мэг приникла к нему совсем не на командирский манер. Он улыбнулся ей в темноте и поцеловал в губы.
— Мне страшно, — прошептала она.
Ле Бэйлли рассмеялся.
— Я рад это видеть, кудесница.
Он откинулся, чтобы вытянуть ноги и расслабить спину. Шпоры застряли меж досок переднего борта, и он чуть не выпал.
Она грубо расхохоталась, и он подхватил.
— Послушай, — сказал он. — Командовать проще в молодости, а чем старше — тем труднее.
— Ох, да заткнись ты со своей жуткой философией, — ответила она и коротко его обняла. — Что я забыла?
— Ушную серу? — подсказал он.
На секунду она купилась... потом дала ему тычок.
Он снова рассмеялся.
— Брось! Если ты что и забыла, то теперь обойдемся. — Он оглянулся на вереницу телег. — Сколько новых?
— Все, кроме шести, — призналась она.
Телеги сделали на военно-морской верфи, чтобы укрыть от посторонних глаз. Для пущей секретности Мэг воспользовалась еще и герметическими средствами.
— Лучший военный транспорт, какой я видывал. Он здорово потратился, — заметил Ле Бэйлли.
— Да, — кивнула Мэг.
— Ты офицер, а я — жалкий капрал. Уверен, что мне не положено это знать, — улыбнулся Ле Бэйлли, — но, господи, женщина, похоже, что мы идем в горы зимой. Что он творит?
Мэг рассмеялась.
— Он не изменяет себе — загадочный, надменный и, вероятно, победоносный. — Она поцеловала Ле Бэйлли. — Мы почти миновали ворота, капрал. Ступайте охранять мои телеги от врага, пока я не воспользовалась вашим прекрасным телом, чтобы отвлечься от тягот командования.
— В любое время, — ответил он и легонько поцеловал ее перед тем, как сойти с телеги и оседлать коня, который всхрапнул, словно не одобрял всей этой показухи.
Колонна Мэг вкатилась в разбитый людьми Гельфреда лагерь — колья и веревки, приготовленные для палаток, и конный дозор, прикрывающий прибытие. Войско, подоспевшее через полтора часа, обнаружило, что палатки стоят, а в тех из них, что отведены под столовые, уже ждет еда.
Морейские добровольцы наелись горячего, переночевали в палатках и не дезертировали.
А утром поднялись до зари в холодном тумане и двинулись через горы к Зеленым холмам.
Погода стояла прекрасная. Дороги замерзли, но солнце светило ярко, и воины ехали верхом.
На третий день, быстро следуя по холмам мимо пасущихся овец и коров, войско наткнулось на трупы —
Сэр Майкл и Ранальд Лаклан взбирались на высокий кряж, нависавший над главной дорогой на Фраке. Горы откатились на север и запад. На северо-западе виднелись высокие стены Килкиса, который альбанцы называли Миддлбургом. Это была мощная крепость с видом на перекресток, где сходились Северная и Западная дороги. У ее подножия лежал последний город из тех, что находились восточнее гостинцы в Дормлинге.
Лаклан взирал на холмы, как на возлюбленную, которая стягивает через голову платье. С любовью и вожделением.
— Мои холмы недалеко, — сказал он и посмотрел на покойника, раздетого донага и окоченевшего среди наносов снега.
— Гельфред напал на их аванпосты, когда они спали, — сказал сэр Майкл. — Об этом сообщили на утреннем совете командования.
— Пресвятая Дева. — Ранальд перекрестился.
Как человек, сам побывший мертвым, он очень серьезно относился к смерти других.
— Капитан... то есть герцог... говорит, что до места встречи с его разведчиками путь будет свободен, — сказал сэр Майкл.
— Господи Иисусе, — отозвался Ранальд. — Бедный Андроник. — Он громко рассмеялся, и этот особенный смех, охвативший его войско подобно лесному пожару, разнесся по холмам и укатился на север. — Мы с Томом думали, что миддлбургский смотритель выстоит против нас!
— Значит, не выстоял. Не знаю, в чем дело, но ворота были открыты, а герцог этого и ждал. — Сэр Майкл оглянулся. — Не знаю, чем он занят, но он планировал это месяцами.
— Точно. Это хитрая бестия. — Перехватив взгляд Майкла, Ранальд положил руку на плечо молодого человека. — Дружище, для твоего батюшки он постарается не хуже.
Майкл осторожно сплюнул на снег.
— Ран, я не знаю, чего желаю батюшке. Быть может, мне лучше уехать, а он пусть сидит в своей навозной куче. — Он тронул наплечный бант. — У меня есть другие заботы.
Ранальд огладил бороду.
— Это да. Как и у меня.
Настал черед Майкла:
— Не терзайся, он посвятит тебя в рыцари. Только дай ему повод. Ранальд, я знаю его. Он не терпит, когда ему возражают; он сущий дьявол в гневе; тщеславен, как надутый индюк, и обожает показывать, насколько умен, — но за друзей он стоит горой.
Ранальд кивнул с откровенно безрадостным видом.
— Да, и Том так говорит.
— Не позднее, чем через десять дней, мы вступим в бой.
— Или замерзнем, его дожидаясь, — подхватил Ранальд. — Но — да.
Привала на обед не было. Колонна продолжила движение, достигла северной развилки и устремилась по Имперской дороге, не задержавшись под стенами Килкиса — теперь она двигалась по старой дороге легионов. Вместо того чтобы пойти на запад и совершить последний переход к Зеленым холмам, колонна продолжила путь на север, взяла изрядно восточнее горы Дракона и пересекла реку Вьюн у древнего каменного моста. Сэр Алкей спешился, прочел надпись на нем и расхохотался. Он легким галопом проехался вдоль шумной колонны: воины ели прямо в седлах, а нордиканцы, которые были, наверное, самыми никудышными наездниками, оставляли за собой шлейф объедков — оброненных сосисок и сыра, — да ревели от смеха, потешаясь над ездовым мастерством друг друга. Люди падали. Все они были изрядно пьяны.