Разящий клинок
Шрифт:
— Как много они знают? — спросил чародей.
Кронмир состроил непонимающую мину:
— Простите?
— Я о том, что если они слишком хорошо осведомлены, то не лучше ли просто от них избавиться? — пояснил герметист.
— Так вот каковы ваши взгляды? А ведь эти люди честно послужили герцогу.
— Разумеется, — пожал плечами Аэскепилес.
Кронмир встал.
— Мне кажется странным, что я — шпион и наемный убийца — пекусь о наших людях больше, чем вы с Деметрием, благородные борцы за благородное дело.
Речь Кронмира осталась ровной, как будто он
Он рассмеялся.
— Даже если и так, я сделаю эти вещицы. Такое мне по плечу. И повторю вопрос: вы властны над жизнью Красного Рыцаря?
Кронмир не улыбнулся. Взгляд его холодных, как у ястреба или ящерицы, глаз впился в глаза герметиста, и Аэскепилес испытал секундное отвращение.
— Да, — ответил шпион.
— Ошибка невозможна? Ваш агент уверен, что сможет подобраться к узурпатору? — спросил Аэскепилес.
— Ошибка возможна всегда, — сказал Кронмир. — Для нас это не пустая игра королей.
— Агент надежен?
Кронмир откинулся на спинку.
— Вы не настолько облечены доверием герцога, господин чародей, и для меня это неожиданность. Я вам больше ничего не скажу. — Он отвернулся. — Герцогу нужны эти сведения.
Аэскепилес, отчасти рискнувший своим положением из-за мятежников, покачал головой.
— Проклятье, Кронмир, я вовсе не враг. Мне просто хочется знать, есть ли шанс на победу. У меня имеются веские причины предать императора. Провал восстания ни на йоту не приблизил меня к цели.
На лице Кронмира наконец проступила эмоция — удивление.
— Ладно. Это было сказано честно, господин чародей. Со своей стороны я ничего не гарантирую. Я простой наемник и работаю по контракту. Мы с герцогом не первый день сотрудничаем, и я согласился заниматься этим делом на определенных условиях. Кто император — мне безразлично.
Аэскепилес раздосадованно развел руками.
— Я-то думал, что вы приближены к герцогу и вхожи в совет!
Кронмир поднялся и закутался в плащ.
— Даже если и так, я бы вам не сказал. И если нет — не сказал бы тоже. Значит, лучше вообще ничего не говорить. Всего хорошего, господин магистр.
Он отошел от стола, а затем, взмахнув плащом, вновь вырос рядом с колдуном.
— В каких вы отношениях с университетом? — спросил он вдруг.
— Примерно в таких же, как вы с герцогом, — ответил Аэскепилес. — С той же ремаркой.
Кронмир рассмеялся. Аэскепилес подумал, что впервые слышит, как смеется этот шпион.
— Сам напросился, — признал тот. — Что с посланием?
— Незамедлительно, шпион.
Кронмир поклонился и вышел.
Аэскепилес потратил уйму времени, сбивая снег с капюшона, пока бестолковые слуги суетились вокруг его сапог.
— Будь ты проклята! — окрысился он на служанку. — Мне нужно видеть герцога Андроника.
Мажордом дворца Лоники отвесил низкий поклон.
— Магистр, великий герцог находится с деспотом в палате посольств.
Дворец Лоники во многом являлся зеркальным отражением Великого дворца Ливиаполиса — великолепные мозаичные потолки, золоченые колонны; покои, полные мебели, инкрустированной бриллиантами и слоновой
Придворный мажордом проводил магистра по двум величественным лестницам в большой зал, где было темно, зато теплее, чем снаружи. Они молча шагали по прогретым мраморным плитам. В тишине Аэскепилес различал далекий рев огня в подвальных печах.
Они миновали низкий арочный коридор, после чего мажордом постучал в маленькую мозаичную дверь. Красивый юноша, открывший ее, глубоко поклонился.
Аэскепилес вошел в комнату, обшитую деревянными панелями, где каждая из них являла иллюзию себя самой, но распахнутой, и были как бы видны шлемы, секстанты, рисовальные кисти, кинжалы и свитки — мужская фантазия об идеальной коллекции, запечатленная в красивой резьбе, слоновой кости и золоте. По сути, это было факсимиле императорского кабинета Влахернского дворца.
Аэскепилес считал эту поделку воплощенной вульгарностью, но она, ненавистная, всякий раз притягивала его взор.
Герцог Андроник и его баловень-сын восседали за великолепным столом из северной вишни, бивня мамонта и золота, на стульях слоновой кости. Они играли в шахматы. Фигуры были мастерски вырезаны из кости амронта и редкой черной кости.
— Аэскепилес! — воскликнул Андроник с радушием откровенно фальшивым.
Придворная политика истребила в герцоге человеческие чувства, и его отношение к чему бы то ни было угадывалось с превеликим трудом.
Деметрий, которого не допускали ко двору, презрительно нахмурился при виде мага. Он своих чувств не скрывал.
— Мы играем в шахматы, — сказал он. — Почему ты не уважаешь нашу личную жизнь и не приходишь в удобное для всех время?
Слова были вежливы, но посыл — ни в коей мере.
Общегородскую нелюбовь к Деметрию Аэскепилес презирал.
— Милорд, я не стал бы вторгаться, но у меня есть две новости. Во-первых, боюсь, что я сомневаюсь в лояльности Кронмира — шпиона.
— Согласен, он себе на уме, — ответил Андроник. — Но это входило в сделку. Он обладает рядом замечательных способностей.
Аэскепилес уселся за стол.
— Он заявляет, что может в любое время убить Красного Рыцаря, но не выдает своих методов и источников.
Герцог Андроник заметил почтовый футляр дворцовой расцветки и потянулся за ним.
— Порой мне кажется, мой герцог, что вы мне не вполне доверяете, хоть я и был в числе инициаторов нашего общего восстания. И несмотря на то что я вручил вам императора. — Аэскепилес выхватил у герцога футляр и силой шепота и мысли поднял его повыше, под потолок. — Милорд мой герцог, я тоже содействую вам ради выгоды, и мне сдается, что моя выгода учитывалась не часто. У меня есть определенные цели. Я хочу ознакомиться с положением дел.