Разящий клинок
Шрифт:
— Как скажешь, кузен. Тебя посетил ангел?
— Да. Он сказал, что скоро я стану королем. И повелел призвать кузена Гийома, чтобы тот стал епископом Лорики.
— Его выбрал ангел?! — Гастон знал, что Гийом — человек с тяжелым характером, из тех, кому набожность заменила и здравый смысл, и обычное сострадание.
Де Вральи поднял закованную в латную перчатку руку.
— Я уже говорил тебе, кузен, что сомневаться в словах моего ангела — богохульство. Мой кузен нужен этому королевству, чтобы излечиться от ереси и манеры принимать неприемлемое.
Гастон
А де Вральи поехал к своему штандарту.
Он не настолько презирал пехоту, как могло показаться, и в центре поставил королевскую гвардию, а по бокам — королевских егерей: примерно по шестьдесят лучников на фланг. У Тоубрея было около трехсот рыцарей и ратников и еще двести пехотинцев, большинство из челяди. Конечно, все его лучники уже прослужили весну на севере и теперь убирали свои поля или защищали их от набегов де Вральи.
Подняв копье, де Вральи устремился вперед, и рыцари с готовностью сорвались следом. Его знаменосец, Пьер Абеляр де Рохан, издал галлейский боевой клич. Все галлейские рыцари подхватили его, крича джарсейцам: «Святой Дионисий!» — и рыцари Тоубрея ринулись в контратаку.
Если граф Тоубрей ждал благородной схватки, то он ошибся. Он осознал это первым, когда его лошадь провалилась в небольшую яму-ловушку, которую вырыл один из лучников, и напоролась на кол. «Бой» кончился в считаные секунды, а уцелевшие рыцари графа бросились наутек. Из пехотинцев же кто попрятался в лагере, кто дрогнул и побежал.
Де Вральи захватил самого графа. Он спешил ошеломленного изменника и лишил его чувств ударом тяжелого боевого меча, а после повел своих рыцарей охотиться на пехотинцев, которые укрылись в лагере и дальше, в полях. Они перебили или взяли в плен всех, кого нашли, сожгли посевы и вернулись в свой лагерь.
Графа Тоубрея де Вральи заковал в цепи и поместил в фургон.
Гастон д’Э нашел его стоящим на пригорке, взирающим на горящие джарсейские поля и хутора.
— Ты должен доставить его к королю, — сказал д’Э.
Де Вральи поджал губы.
— Зачем, если я могу всю осень карать его крестьян?
— Вина этих людей только в том, что у них был негодный правитель, — вздохнул Гастон. — И они — королевские подданные. Если твой ангел говорит правду — дослушай, кузен, и не перебивай — если все это так, то скоро они станут уже твоими подданными.
Де Вральи показал на пылающие поля, дым от которых тянулся к закатному небу.
— Но разве не красота? — Он улыбнулся. — Наши рыцари гордятся победой и обогатятся, когда разграбят земли этого предателя. Он заплатит огромный выкуп, и все это мое. А король пусть соберет с него дань, пока он мой пленник.
Гастон покачал головой.
— Твои люди разорили эти цветущие долины, убили мужчин, изнасиловали женщин и сожгли урожай. Так кто же заплатит выкуп? Вороны?
Де Вральи пренебрежительно отмахнулся.
— Вы тут изнежились, в Альбе. А война — она именно такова. Мы — слуги войны. Если не нравится — снимай шпоры и поступай в монахи.
Гастон
— Отвези Тоубрея к королю. Немедленно, пока не стало хуже.
— Уф-ф! — Де Вральи потеребил бороду. — Но... нет. Я мог бы просто его убить. И забрать себе его земли.
— В Альбе так не принято, — возразил Гастон. — И у него есть сын.
— Ха! Он нам ничуть не опасен — мальчишка, который играет в рыцаря. А ты правда думаешь, что король не станет в этом участвовать?
— Я думаю, он возразит, что ты подстегнул изменника к бунту, когда убил в неправедном поединке его племянника, — пожал плечами Гастон. — А ты как считаешь?
Де Вральи сплюнул.
— Ты все портишь, — сказал он. — А я-то обрадовался! Не понимаю здешних порядков. Куда ни сунься, закон гласит, что сильный должен уступить слабому. Невыносимо!
Гастон опять пожал плечами и мудро промолчал.
— Что-что он сделал?! — взревел король и злобно уставился на гонца, стоявшего перед ним истуканом.
Сэр Ричард Фитцрой — капитан королевской гвардии и бастард старого короля — поднял бровь, глянув на Гарета Монтроя, широко известного под титулом «граф Приграничья». Тот откашлялся.
— Капталь бывает неосмотрителен, — тихо произнес граф.
— Он победил в бою Тоубрея и захватил его, — сказал король, читая письмо. — Клянусь страстями Христовыми, он выжег поля на землях Тоубрея — моих землях! — Король посмотрел на графа, своего нового управителя. — И говорит, что назначит за Тоубрея выкуп в триста тысяч серебряных леопардов.
Граф постарался сохранить невозмутимость.
— В мире не наберется столько монет, — заметил он.
Сэр Ричард состроил мину:
— Примерно столько же стоят все владения Тоубрея. Я не питаю нежных чувств к галлейскому головорезу, но Тоубрей всегда был занозой в седалище вашего величества. Поэтому вы и направили де Вральи разобраться с ним.
Король задумчиво теребил бороду.
Граф Приграничья протестующее покачал головой.
— Ваше величество, я считаю, что граф — человек опасный и непостоянный, как флюгер. Весной он послужил вам хорошо, но сейчас было бы горько смотреть, как он свергает одну из древнейших фамилий. — Он взглянул на капитана охраны. — По мне, так нам неплохо избавиться от Тоубрея.
— Хотел бы я видеть, какое было у Тоубрея лицо, когда он очутился в плену у этого недоумка, — усмехнулся сэр Ричард. — Но вашему величеству придется отозвать де Вральи в Галле. Простолюдины открыто называют его шпионом, который работает на галлейского короля. И вот что, милорд: если мы заклеймим позором Тоубрея, то остальные лорды крайне перепугаются. А испуганные люди делают глупости. И они уже напуганы де Вральи и его галлейцами. — Сэр Ричард посмотрел на короля и пожал плечами, словно говоря, что это не его вина. — Кроме того, ваше величество поручило ему выбрать нового епископа Лорики. Он выбрал своего кузена — из университета Лютеса. Священника, который прославился жестким толкованием слова Божьего.