Разящий клинок
Шрифт:
— Я разве спрашивал ваше мнение? — вспылил король. Его взор пылал. — Разве я спросил...
Он осекся. Вошла королева, и он встал и отвесил поклон.
С нею были две фрейлины: леди Ребекка Альмспенд, ее секретарь, в темно-синей накидке и полуночной синевы чулках, которые она довольно смело демонстрировала в разрезе платья, и леди Мэри Монтрой, богатейшая наследница королевства и главная фрейлина, одетая в платье в черно-красную клетку с золотой заколкой в виде дракона. Платье обнажало ногу красную и ногу черную в таких же разномастных
Женщины присели в реверансе, мужчины поклонились.
Граф улыбнулся дочери:
— Наверное, ты первая женщина, которая приветствует сей двор в наряде северных горцев.
Улыбнулся даже король. Затем он подался вперед:
— Постойте, Монтрой. Богом клянусь, мне казалось, что цвета Мурьенов — зеленый и золотой?
Все рассмеялись, а королева приложила руку к груди со словами:
— Милорд не может не знать, что северяне придерживаются древнего стиля: набора цветов, в котором отличие сочетается с похвальбой.
Король снова улыбнулся.
— О горской клетке знает любой, кто в Эднакрэгах охотился на медведя. Бекка — да, мы отбросим церемонии на сегодня — вы бесподобны. Позвольте заметить, что я не привык видеть вас такой.
— Фи, ваше величество! Да и чулки у меня все же синие. — Она приподняла подол, чтобы продемонстрировать свои ноги плясуньи — чуть выше лодыжек. Реплика настолько шла вразрез с ее обычной строгостью, потупленным взором и любовью к стилу с вощеными дощечками, что король фыркнул, а сэр Ричард, который когда-то был полностью очарован Ребеккой, ощутил, что его прежние чувства вспыхнули вновь.
Королева улыбнулась.
— С достойным любовником женщина расцветает, как летняя роза, — не так ли сказал поэт?
Граф Приграничья, простой человек с простыми вкусами и верной женой, тем не менее обнаружил, что у него чуть сперло дыхание, а щеки зарделись. Сэр Ричард поймал себя на том, что пялится, как баран, и захлопнул рот. Король восхищенно просиял, глядя на жену.
— Это наивысший комплимент, какой вы мне делали, — сказал он хрипло.
Она коснулась губами его губ.
— Вы очень умны, если поняли, — промолвила она. — Пришли мы в библиотеку, и вдруг выяснилось, что нужно разрешение вашего величества, чтобы прочесть письма вашего батюшки.
— Клянусь плащом святого Мартина! — воскликнул король. — С какой стати? Будьте моими гостями. Давайте же, Бекка, изложите это письменно, и я скреплю печатью.
— Ваше величество, — отозвалась леди Альмспенд и вместо обычной роговой чернильницы представила на всеобщее обозрение юного пажа в ливрее с тяжелой кожаной сумой на плече.
Тот опустился на колени и предложил ей себя в качестве подставки. Король кивнул, дозволяя ей сесть — день не был церемониальным, высший свет не присутствовал, — и она, устроившись на стуле, который был впору воину в полном доспехе, принялась писать
— Герметическая штуковина? — спросил король.
Леди Альмспенд кивнула.
— Одобрена старым епископом Лорики, ваше величество. Работает на солнечной энергии, облаченной в молитвенную матрицу и заключенной в крест.
Она предъявила крест, и его передали по кругу.
— Мы живем в чудесные времена, — изрек сэр Ричард, пытаясь хоть такой малостью привлечь ее внимание. Все знали, что она любит погонщика-варвара из личной королевской охраны по имени Ранальд Лаклан. Как ни странно, сэр Ричард был высочайшего мнения о Лаклане и всеми силами способствовал дальнейшему возвышению горца.
— По-моему, сэр Ричард, — сказала леди Альмспенд, — всякое время чудесно для своих современников.
Король был поразительно бестактен по отношению к чувствам своих придворных, а потому, нагнувшись рассмотреть ее печать на приказе, осведомился:
— Как поживает ваш красавец-погонщик, Бекка? Я хочу вернуться под опеку Ранальда.
Королева редко показывала свой нрав, но теперь сказала:
— Тогда вашему величеству придется произвести его в рыцари и предложить ему приданое.
Рука Альмспенд замерла.
— Этому спесивому погонщику? — рассмеялся король. — Да он ни за что не согласится принять. Он завоюет все сам — так ему будет лучше, а вы еще пышнее расцветете.
Альмспенд покончила с делом.
— Как скажет ваше величество, конечно, — выдохнула она.
Король нахмурился.
— Дорогая моя, так ли хорошо вы знакомы с религией, как знаете историю? Альмспенд, не вставая, поклонилась:
— Ваше величество, религия и есть история.
Сэр Ричард громко рассмеялся, но королева помрачнела.
— Почему эти джентльмены так недовольны назначением в епископы Гийома — кузена капталя? — спросил король.
Альмспенд повела бровью.
— Не мне обсуждать это с королем и его личным советом, — сказала она.
Королева положила руку ей на спину.
— Король спрашивает только тебя.
Альмспенд пожала плечами.
— Гийом Ле Пензер — один из вожаков интеллектуального движения.
— Продолжайте, это обнадеживает, — кивнул король.
Тогда Альмспенд вскинула обе брови.
— Он преподает в университете Лютеса. Вместе с другими схоластами — так они себя называют — он считает, что практика герметизма сопряжена со служением сатане, что чудеса Божьи — явления совершенно иного порядка и тех, кто пользуется силой, следует сжигать как колдунов.
Воцарилось ошеломленное молчание.
Король подался вперед.
— С чего же они взяли такую глупость?
— Ваше величество, я могу дать ответ политический, ответ интеллектуальный и ответ прагматический.
— Тогда давайте прагматический, ради всего святого, — кивнул король.