Реабилитация
Шрифт:
Решаюсь….
– Я боялась.
– Чего?
Только теперь замечаю, что во всем протяжении коридора мы одни, и парень почти припечатал меня к стенке. Не только вопросами, но и своим телом.
– Тебя…. Себя…. Того что могла бы поломать твою жизнь, если бы рискнула войти в нее. Я струсила, Егор.
Тело начинает бить мелкая дрожь, а пальцы сжимающие край его футболки, сводить судорогой. И все же это – болезненно, любить.
– А что изменилось теперь?
Закрываю глаза, чувствуя, как щекочут щеку длинные ресницы. Ничего не изменилось,
– Эй!
Его пальцы все еще на моем лице и это не честно, потому что мешает мне здраво думать.
– Ничего.
Шепотом и не глядя.
– Вика?
Мне все же приходится встретиться с синевой вновь.
– Не правильный ответ.
Долго не решаюсь заговорить, а потом отцепляю свои побелевшие пальцы от него, и протягиваю их вперед, растопырив веером.
– Помнишь, ты у меня спрашивал, на какой случай нужно приберечь десятку? Шесть месяцев подряд, я без тебя испытывала боль, по шкале на десять.
Вижу понимание и испуг в его глазах.
Егор Щукин, капитан под № 10.
Глава 36.
Как тебе объяснить… Когда я очень люблю кого-нибудь, я никогда никому не называю его имени. Это все равно, что отдать другим какую-то частицу дорогого тебе человека.
Оскар Уайльд “Портрет Дориана Грея”.
Мне пришлось вернуться на прежнее место работы. Сказать, что на меня смотрели косо, ничего не сказать. Люди всегда колют тех, кто удачливее и красивее их. И стоит лишь оступиться, тебя растопчут, а все они считали что, только оступившись, я могла отказаться от места в престижной московской клинике и остаться работать в федеральном звене.
Меня даже к пациентам не допускали, обрушив на руки, тонны макулатуры из историй болезни, и отчетов минимум за последние несколько месяцев, которые нужно было оформить.
Страшно представить, что Корсаков наговорил Вознесенскому, но пожилой учитель со мной почти не разговаривал. И где-то в глубине души я была этому рада, потому что понятия не имела, как буду оправдываться.
– Виктория.
Обратился ко мне молодой врач, видимо именно его брали на мое место, и решили оставить, не надеясь на постоянство моих поступков.
– Виктория Юрьевна, - на автомате исправила я. Похоже на то, что репутацию придется завоевывать с нуля.
– Работаете?
Утешала себя тем, что во мне разыгралась паранойя, и сарказм в его голосе мне просто почудился.
– Да, - стучу пальцами по клавиатуре, давая понять, что в новых знакомствах я не заинтересована.
Мужчина покосился на мой перебинтованный палец, в разрез блузки под халатом, тщательно осмотрел лицо. К подобной наглости я давно привыкла, работая в большинстве случаев среди мужчин. Такой анализ помогал им составить портрет собеседника, со слабыми и сильными сторонами. Красивая женщина трудоголик, всегда ценится дорого.
– И как?
От моего ехидства тот даже подпрыгнул, но надо отдать должное, взгляд не отвел и даже
– Не дурно, - парень послал мне понимающую улыбку.
– Олег Ильич? – прочитала я на бейджике, видимо хорошо я насолила Вознесенскому, что обычно учтивый преподаватель не представил меня новому коллеге, - давно работаете?
– Неделю здесь, неделю там, - вновь улыбнулся парень.
Удивительные люди все же идут работать в медицину.
– И больше никаких вопросов? – подтекст был предельно ясен, я уже язык обтрепала, рассказывая всем небылицы о том, почему не приняла предложение Алекса Корсакова работать в Москве.
– Нет. Ну, разве что предложение выпить кофе вместе?
Ухмыляясь, покачиваю отрицательно головой. Все они одинаковые, лезут под юбку, абсолютно не интересуясь тем, что у тебя глубже груди под лифчиком.
– Тогда вопрос. Поверь уж, девушки мне отказывают настолько редко, что ты мою уверенность прямо пошатнула. Правду говорят о тебе и Корсакове?
Мой взгляд, резко взметнувшийся от экрана монитора и впившийся в его зеленые глаза, был красноречивее любых слов. Ценный объект, для выжимки информации, этот пока не часть клубка гадюк, за дверью ординаторской, может и не соврет мне.
– А что говорят?
– Что ты была любовницей шефа, а потом вы разругались и он укатил в Москву, а ты сейчас как старуха у разбитого корыта.
Поза расслаблена, белые пушковые волосы проглядывают из-за V образного выреза хирургической формы. Натуральный блондин, парень красавиц, но отнюдь не в моем вкусе. Да и не было сейчас мужчин в моем вкусе, кроме одного единственного.
А собственно сплетни не далеки от истины. Кроме того, что с Алексом мы уже несколько лет не любовники, и он собственно меня не бросал. Однако слова парня задевают больше, чем я им позволила бы. Пожалуй, имя Алекса еще долго будет аукаться болью в сердце.
– Вик…. Прости, Виктория Юрьевна, это я сейчас пошутил.
Прижала пальцы к щекам, и правда пылают. Странное чувство, краснеть за то, в чем не виновата вовсе.
– Прощаю. Давай так, я не буду отвечать на эти дурацкие сплетни. И хочешь совет? Многие здесь отменные профессионалы, но как род людской не всегда ведут себя по-человечески.
Пытаюсь закончить разговор, если поднажму, и не буду обедать, вполне возможно успею закончить раньше и встретить Егора с тренировки. Все же странно, что эту мою тайну еще не раскололи и не разбили по полочкам.
Парень садится за свой стол в кабинете, и секундой позже я слышу ответный стук по клавиатуре. Можно подумать, мы офисные работники, а не медики. Славься, правительство РФ!
– Можно просто, Олег.
Хлопая глазами, не сразу понимаю, о чем он.
– Что?
Мозг забит не тем, и новые знакомства мне абсолютно не нужны. Хватает и того, что я поименно должна запомнить каждого из хоккейной команды. А в форме для меня парни все на одно лицо.