Реабилитация
Шрифт:
– Не нравится?
Сложно будет скрывать истинные чувства от Алекса, только не от него, потому что он слишком хорошо меня знает.
– Вот еще, - протягивает мне тонкую цепь.
И я улыбаюсь, радуясь ей, как большему проявлению любви. Чисто врачебный знак, медикам не разрешено носить кольца на руках, под ними могут скапливаться бактерии, поэтому принято носить кольца на шее как кулоны.
– Спасибо тебе, - обнимаю его еще крепче, начиная плакать. Только слепой и бездушный, может отталкивать такую заботу.
Мама рядом тоже не скрывает потоки
– Я сделаю вашу дочь счастливой.
Произносит Алекс за моей спиной, обращаясь к маме.
– Я знаю.
Она всегда его любила. И как же я хотела быть в своем выборе уверенной, настолько же, как и все люди вокруг.
Если бы….
Глава 33.
Скоро боль превратится в смех,
а печаль уйдет невпопад.
И скажи мне, зачем помнить тех,
кто забыл тебя год назад?
– Вы будите брать фамилию мужа?
Этот вопрос вывел меня из состояния ступора, и мне пришлось сконцентрироваться на окружающей действительности. Бело – серое здание загса, мягкие кожаные сидения с позолоченными локотниками. На мой вкус, все слишком и неуместно!
Встряхнув короткими волосами, я еще раз провертела в руках чернильную ручку.
Не будет больше Виктории Волковой….
Никогда.
– Мужа.
Алекс под столом погладил мою коленку, одобряя мой ответ. Собственно это было не важным, всего лишь подача заявления в загсе, но от чего тогда так колет сердце? Если бы я не знала что каждый год прохожу медицинскую комиссию и у меня все в полном порядке со здоровьем, решила бы что это приступ стенокардии в покое.
Воздуха стало не хватать, в глазах заплясали черные рассыпчатые точки.
Быстро расписалась на бланке.
– Алекс, мне что – то не хорошо, я выйду на воздух, закончи сам.
– У всех невест такое бывает, девушки так ответственно относятся к свадьбе - пыталась его утешить работница загса.
Буквально вывалившись наружу и споткнувшись на ступеньках я, было, решила, что меня стошнит на платье самой невезучей из невест.
– Вам плохо?
Поддержал меня за руку один мужчина из числа приглашенных гостей. Хватило сил лишь на то, чтобы перевести затуманенный взгляд в область его шеи. Красивая парадная бабочка с расцветкой в клетку. Красно – сине – белая.
Вдох….
Выдох!
В груди, словно сосуд оборвался и все заливает горячей кровью. Может, так люди и умирают, от нервного стресса.
– Вы хоккей смотрите?
Меня сочли сумасшедшей, но мне было все равно. Этого человека я видела в первый и последний раз в жизни.
– А как же! Жаль сегодня, друг женится, пришлось игру пропустить.
– «Медведи» играют?
– Да.
Удар сердца заглушил звон в ушах. Потом еще и еще одни, с такой частотой как у птички колибри. Дурное предчувствие накрыло с головой.
– Девушка?
Стряхнула руку ненужного парня, жестоко, мощно, с выкриком. Подхватив вещи, я бегом помчалась на стоянку такси. Влетев в первую попавшуюся машину,
– Вам куда?
– Ледовый стадион! Быстрее!
Семь минут пути казались вечностью. У себя в голове я продумала миллион способов, какими жизнь могла отнять у меня Егора Щукина. И лишь один из них мог вызвать в моей душе такую бурю эмоций. Лед, коньки, матч. Травма! Травмааааа, кричал внутренний голос, захлебываясь в страданиях.
Зря я тогда не послушала Алекса и проигнорировала показанное мне видео. Алекс? Я еще раз обидела этого прекрасного человека, просто руководствуясь своими дурными предчувствиями. Так было нельзя, но именно так я и поступила в очередной раз.
– У вас все в порядке?
Интересовался уже водитель, но я тупо смотрела в окружающий пейзаж за окном.
– Нет.
Сама же не узнала свой грудной голос. У меня действительно было не все в порядке, в душе во всяком случае.
– Вы беременны?
Справедливое замечание. Бледная, вся покрытая потом, держу руки на животе, от того что внутри все переворачивается.
– Увы, нет.
Водитель грустно улыбается мне в зеркало заднего вида, а я вновь погружаюсь в океан своей скорби. От чего – то я точно знала, что еще несколько минут, и я узнаю беду в лицо.
– Триста.
Протягиваю водиле пачку купюр, цена завышена, но сейчас я готова была продать обе почки, лишь бы все было в порядке.
В считанные секунды я влетела по ступенькам в спортивный комплекс и, пробежав пост охраны, спотыкаясь и расталкивая людей, попала на трибуны. Легкие окончательно потеряли возможность дышать, и меня это мало волновало, я полными слез глазами смотрела на лед, где уже копошились люди в белых халатах.
Красно – сине – белый, номер 10.
Состояние близкое к обмороку, заставило меня присесть на одно из пустых сидений. Еще одного вопроса, о том, не плохо ли мне, я бы не пережила. От того переждав приступ паники, я пошла по проходу вниз.
– Виктория! – перехватил меня Макеев.
Мне даже не нужно было спрашивать, что случилось, со своего места я и так видела носилки с Егором и то, как он держался за ногу. Впервые в жизни я сполна оценила выражение – глаза у страха велики. Если бы в тот момент мне сказали, что Егор умирает, я бы в это поверила безоговорочно. Не только знания врача, но и человеческие инстинкты отключились напрочь. Парня вынесли со льда, и мы встретились глазами.
В его синих я не видела отражения своего страха, скорее обреченность вперемешку с горечью обиды.
– Сколько?
Одними губами прошептала я, все еще боясь подойти.
Когда парень оторвал лишь одну руку от тела, я уже облегченно вздохнула. Егор показал мне пять пальцев. Это не четыре, но и не шесть, вела я не хитрый подсчет в голове.
– Отлично.
Так же прошептала я, и наконец, сумела взять себя в руки.
– Василий Геннадьевич!
– Виктория! Вот тут….
Он замялся на секунды, очевидно пытаясь сформулировать диагноз.