Рецепт для соперников

Стоктон Кейси

Дети сидели в пустой гостиной, натягивая толстовки, шарфы и куртки перед коротким походом до начальной школы. Я стояла на кухне в спортивных штанах и старой футболке, которой было уже больше десяти лет, и изо всех сил старалась не нервничать.

— Бутерброды с арахисовой пастой и джемом? — спросила я, раскладывая хлеб и размазывая арахисовую пасту по двум ломтикам.

— Я хочу с ветчиной и сыром, — сказал Бен.

Я едва заметно улыбнулась.

— Тогда мне нужно снова в магазин. Сможешь поесть с пастой

и джемом сегодня, а завтра я куплю всё, что нужно — ветчины с сыром?

Он выглядел разочарованным.

— А нельзя взять ветчину в закусочной? У тёти Джиджи её много.

— Нет.

— Почему?

— Границы, — ответила я, пытаясь открыть банку с клубничным джемом, но крышка не поддавалась. — Это не наша кухня и не наша еда. Джиджи за всё это платит, а деньги отбивает, когда люди покупают у неё еду. Так будет неправильно.

Я пошла к раковине и подставила крышку под горячую воду.

— Но она вчера сделала мне бутерброд с ветчиной и сыром.

— Это было очень мило с её стороны, — сказала я, — но мы не можем использовать закусочную как свой личный продуктовый склад.

— Если она не против, я не понимаю, почему нельзя, — пробормотал Бен, застёгивая пуговицы на куртке.

Крышка всё ещё не поддавалась. Я несколько раз стукнула банкой о столешницу и попробовала снова.

— Мне нравится арахисовая паста и джем, — заявила Элис, высунув голову из толстовки. От статики её светлые волосы торчали в разные стороны.

— А как насчёт просто арахисовой пасты? — спросила я, изо всех сил напрягаясь, но крышка не двигалась ни на миллиметр.

Если я разобью эту чёртову банку об пол, мои дети решат, что я окончательно слетела с катушек?

Наверное.

Лучше просто поставить её обратно на стол.

— Только арахисовая паста? — Бен посмотрел на меня так, словно я только что предложила ему разобрать его LEGO и выкинуть все чёрные детали.

— Это всё, что у нас есть.

Я сделала последнюю попытку открыть крышку, затем со вздохом убрала банку обратно в холодильник. Она должна была исчезнуть с моих глаз. Я не была слабой, но почему-то смотреть на неё было обидно, как будто этот джем специально решил быть недоступным.

— Я не могу открыть.

Бен вздохнул.

— Ладно.

Я опустилась на стул.

Было несправедливо, что я оказалась в другой половине страны, что я была абсолютно права в своей злости на Картера, особенно после того, как ему понадобилось три дня, чтобы отправить мне свидетельство о рождении Элис, но при этом часть меня всё ещё хотела, чтобы он был здесь… просто чтобы открыть мне банку джема.

Этот человек и так почти не бывал дома, чтобы открывать банки. Именно поэтому мне казалось таким несправедливым, что я вообще об этом думаю.

Нет, не о нём.

О его руках.

Прошёл уже год с тех пор, как он вернулся с работы, объявил,

что хочет развода, а потом тут же собрал вещи и съехал. Мы быстро подписали бумаги, я ещё не успела осознать, что происходит, а бракоразводный процесс уже шёл полным ходом.

Даже тогда я понимала, что, когда всё закончится, мне придётся оставить квартиру ему. Она была с контролируемой арендой, досталась ему от бабушки.

Я?

Я не могла позволить себе остаться в городе.

Почти все деньги от развода ушли на покупку машины и переезд в Техас, где тётя Джиджи предложила мне крышу над головой, пока я не разберусь, чего хочу дальше.

Картер оплатил бы половину их частной школы, если бы мы остались, но это означало, что мне пришлось бы выкроить вторую половину. А у меня даже работы не было.

Это никогда бы не сработало.

И вот я здесь — в квартире, которая пахнет закусочной, облажавшись с обедом для детей в и без того стрессовый день, и даже не могу открыть чёртову банку с клубничным джемом.

Элис заметила моё поражение.

— Мне кажется, что просто с арахисовой пастой тоже вкусно, — сказала она.

— Ты так говоришь, чтобы не расстраивать маму, — фыркнул Бен.

— Нет, не поэтому.

— Именно поэтому.

— Нет. Мне правда нравится. Я обожаю арахисовую пасту.

— Одну её ты не любишь.

— Довольно, — сказала я, и в моём голосе прозвучало столько напряжения, что они сразу замолчали.

Я быстро закончила сэндвичи, нарезала яблоки и сложила их в ланч-боксы.

— Можно мне взять обед в школе? — спросил Бен, а потом показал язык сестре.

Это было последней каплей.

Я отложила нож и посмотрела на него.

Его светлые волосы топорщились на затылке, карие глаза метали вызов, и я видела по его напряжённой челюсти, что он на взводе. Он нервничал. Это был его способ справляться с тревогой.

— Да, можешь.

Его плечи немного расслабились.

— Элис?

— Я возьму сэндвич с арахисовой пастой, — сказала она, сидя на полу и перебирая брелоки на своём рюкзаке.

Некоторые из них ей подарили друзья перед отъездом из Нью-Йорка.

У меня сжался желудок.

Я не позволю себе думать о том, что у нас до сих пор нет даже дивана, не говоря уже о кухонном столе, стульях или нормальных кроватях.

У нас есть еда, регистрация в школе, и у меня есть работа.

В моём хаотичном списке приоритетов мне пока нельзя думать о том, чего нам не хватает.

— Отлично.

Я натянула на лицо подобие улыбки, убрала обед Бена в холодильник — съем позже — а ланч Элис положила в её рюкзак.

— Пошли знакомиться с учителями.