Реки не замерзают

Изборцев Игорь Александрович

* * *

С крыши их снимали под самое утро. Вызванному приехавшим ранее нарядом милиции пожарному расчету пришлось трудиться до седьмого пота: молодые люди, Юра и Рома, намертво вцепились во флюгер башни и ни на какие уговоры поддаваться не желали. Как не усердствовал дюжий брандмейстер разжать их окаменевшие скрюченные пальцы, ни чего доброго у него, увы, не выходило. Все это время молодые люди кричали, не то, чтобы громко, но как-то по-птичьи трогательно и безпомощно… Наконец, терпение брандмейстера истощилось, и флюгер, к великому сожалению окрестных жителей, пришлось банальным образом спилить. Вместе с поющими неведомую птичью песнь юношами, его погрузили в

фургончик поджидающей внизу «скорой помощи»…

* * *

Леший торопился, кривой суковатой ладонью он суетливо заметал остатки лесной бабы в заплечную котомку. «Чего-то мы и впрямь лишку дали, навели шуму, — с тревогой думал он, — кабы чего не вышло». Тут его мысль немного передвинулась и он, вспомнив о своей, вдруг открывшейся, великой магической силе, самодовольно ухмыльнулся. «Теперь я всем голова, — подумал, — любого скручу, заморочу и зашлю куда подальше». Ему тут же захотелось пуститься в пляс, и он, лишь с трудом себя сдерживая, продолжал скучную уборку тротуара от остатков своей невоздержанной спутницы, однако при этом он пыжился и горделиво поводил плечами. В запале он загреб в котомку опрокинутую урну и забытый кем-то из нахальных пацанов мощный ботинок на литой подошве…

— Все кажись? — леший остановился и почесал затылок. — Главное, похоже, собрал, а если что забыл, перебьешься — сама виновата.

Он закинул за плечо котомку, невольно согнувшись под ее ощутимой тяжестью, воровато огляделся по сторонам и юркнул в темноту глухих дворов. Реку Пскову он преодолел вброд, пробрался сквозь живописные руины и, с трудом вскарабкавшись по крутому склону, выбрался к пригородной автостанции. Он уже хотел, было, поставить котомку на землю и передохнуть, как неожиданно с двух сторон его подхватили под руки дюжие молодцы в одинаковых серо-голубых мундирах.

— Спокойно, гражданин, — грозно процедил один из них, — не дергаемся и по-хорошему предъявляем документы…

* * *

Дежурство началось суматошно и безтолково. Старший наряда сержант милиции Клювов сердился и с тоской думал про застолье, которое сейчас на квартире у шурина, наверняка, в самом разгаре. Ему же, в течение последних двух часов, пришлось удовлетвориться лишь отобранной у малолеток бутылкой пива, да парой пирожков. А так хотелось чего-нибудь более существенного. «Пьют, сволочи!», — раздраженно думал он и поглядывал на напарника, рядового Дукина, похожего всем своим обликом на потраченный вредителями баклажан. Тот, давясь отрыжкой, мужественно боролся с бунтующим от похмелья желудком. Сам Клювов, на фоне сослуживца, выглядел этаким бравым парниковым огурцом, выгодно отличаясь ростом и представительным видом.

— Кому сейчас легко? — философски изрек сержант.

— Чего? — не понял его напарник и захлебнулся очередным горьким выхлопом.

— Ни «чего», а «что», — Клювов поправил напарнику скривившуюся набок фуражку, — пить надо меньше.

— Я в нерабочее время, — отбоярился Дукин, — имею право.

— Имеешь, имеешь, — успокоил сержант.

Некоторое время они прогуливались по вверенному им участку и охраняли порядок, пока это изрядно их не обезсилило.

— Слушай, Дука, — таинственно прошептал Клювов, — знаю я тут недалеча, у вещевого рынка, один ларек, хозяин его после двенадцати всегда приходит туда глушить водку, а уходит готовый в хлам. Вот, думаю, не проверить ли его на предмет нарушений общественной безопасности? Вдруг чего обломится?

— Ну! — без раздумий согласился Дукин, с пониманием взглянув на командира. — Давно пора мерзавца призвать к ответу.

Однако, в засаде у ларька пришлось сидеть около двух часов — хозяин

никак не желал угомониться, и до патрульных то и дело доносился отголосок его грустного пения: «Степь, да степь кругом…» Наконец, он вывалился из задней двери наружу, и, крикнув напоследок что-то невнятное продавцу, заковылял прочь, в сторону реки Псковы. Впрочем, далеко уйти ему не удалось, так как он угодил в самую, что ни на есть, операцию «Перехват». Его долго обыскивали на предмет обнаружения оружия и наркотиков. Из вышеназванного, у него обнаружились полбутылки водки и два пожеванных червонца, причем сдал он их совершенно добровольно, поэтому протокол изъятия, по обоюдному согласию сторон, оформлять не стали.

— Пшел прочь, — вежливо спровадил его домой щербатый блюститель закона Дукин и ласково пнул ногой пониже спины…

Деньги, на правах старшего, забрал себе Клювов, а водку по-братски распили в укромном месте за павильоном автостанции «Рынок».

— Ну, что, пойдем дежурить дальше? — предложил разом повеселевший Клювов. — Обстановка в городе, сам знаешь. Нарушают!

Дукин не спорил, он прислушивался к довольному урчанию ублаженного водкой желудка.

Как раз в этот момент со стороны берега реки послышался шорох, и из кустов, кряхтя, выбрался дед с огромным заплечным мешком. Клювов прижал палец к губам.

— Берем! — прошептал он и крадучись двинулся за незнакомцем к крытой галерее остановок пригородных автобусов, обходя ее с тыльной стороны.

Взяли они незнакомца легко и грациозно, зажав его в тиски с двух сторон.

— Спокойно, гражданин, — грозно процедил Клювов, — не дергаемся и по-хорошему предъявляем документы.

Дед, похоже, струхнул и не нашелся сразу с ответом. Он засуетился, сунул руку за пазуху видавшего виды тулупчика и взялся выкидывать наружу довольно странные вещи. Так, на землю, кроме всякой мелочевки, полетели ржавые кандалы, огромный амбарный замок, источенный многолетней жатвой серп, булава, кривой турецкий кинжал и потемневший от древности кремневый пистоль.

— Ты смотри-ка, что у него, — не вполне доверяя тому, что видит, промямлил сержант Клювов.

— Будем оформлять? — деревянным голосом предложил Дукин. Он почему-то отвернулся и смотрел на появляющиеся на земле предметы боковым зрением. А там, в добавок к прочему, появились еще три чугунных ядра и устрашающего вида огромный мясницкий топор…

— Гражданин, вы имеете право хранить молчание… — вдруг зачем-то напомнил деду Клюев, хотя тот до сих пор не проронил еще ни полслова.

Дукин, тем временем, сделав вид, что все происходящее его ровным счетом не касается, отошел в сторону, к стене галереи, и с неизвестной целью начал протирать рукавом мундира шершавые крашенные доски. Благодаря этому занятию, он так и не увидел самого главного, того, что потом всю жизнь не будет давать покоя его менее счастливому напарнику: из заплечной дедовой котомки, как нежданный китайский болванчик, вдруг выскочила огромная старушечья голова. Ее гигантский крючковатый нос вихлял из стороны в сторону, а неестественно широко разинутый рот обнажал кривые желтые клыки.

— Надоели, оглоеды! Оставить деда в покое! — зарычала старуха и зычно скомандовала: — Смирно! Кругом, марш!

Первым выполнил команду Дукин и зашагал, чеканя шаг, в сторону горотдела. Клювов догнал его через несколько минут и, поймав нужный такт, пристроился рядом. Их безумный марш, теперь уже на месте (под удивленные возгласы всего личного состава, включая работников медвытрезвителя), продолжался еще несколько часов прямо в отделение, пока их физические к тому возможности полностью не исчерпались…