Рекорд
Шрифт:
— О боже.
— Тим обычно резкий, а тут говорит: «Пойду пообщаюсь с ним. По любви и не такое вытворишь».
Мои щеки начинают пылать, будто мне пятнадцать. Мира продолжает:
— Я очень удивилась. Тим, конечно, самый лучший брат, но касательно всех тем, помимо любовных. О чувствах он никогда ни с кем не разговаривал. Я вчера еще галочку себе поставила. Что-то с ним в Москве особенное случилось. Ну так что, я скажу тете Рите, что вы будете?
Пожимаю плечами:
— Я постараюсь.
— Здорово. Приятно было познакомиться, Настя.
Мира сжимает мою руку, после чего прощается с Тимом и спешит к парковке. А я остаюсь один на один с ожиданием, когда закончится его телефонный разговор.
К тому моменту, когда Тим убирает мобильник в карман, в уме готова целая речь в мое оправдание. Его холодность, скачки настроения, отсутствие конкретики и информации о том, что у него есть сестра. Он же вообще ничего о себе не рассказывает!
Однако едва Тим подходит, меня обдает холодом от того, насколько он спокоен и серьезен.
— Больше так не делай, — говорит он ровно, но при этом смотрит так, что у меня пальцы ног подгибаются. — Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
Я киваю.
Он в ответ показывает следовать за ним.
Глава 31
Тим
Черный Лексус паркуется у гаража, я замечаю его издали и сразу понимаю, кто и зачем прибыл. Рано они. Договорились на после обеда.
Настя скачет по пятам, но, завидев незнакомую машину, резко тормозит, глаза по пять рублей. Испугалась. Цокаю языком. Я все еще намерен надавать ей по заднице, едва сдерживаюсь, чтобы не при людях и не при Мире, эту потом не заткнешь. Только сейчас не получится. Когда она такая. Голову в плечи втянула. Навострилась уматывать при необходимости.
Сука, слезы так и льются — как этот поток остановить? Я вытираю глаза. В ушах звенит.
Ревнивая девка эта Настя, оказывается. Я пока не решил, как относиться к случившемуся, сам бы на ее месте точно уже кому-нибудь башку откручивал. Просто беру ее за руку.
— Это ко мне, не бойся.
— К тебе? Ты уверен? — Напуганный звереныш. Глаза круглые.
— Этим ребятам ты без надобности.
— А ты?
— Идем. Тебе надо… — Я оглядываю ее зареванное лицо, футболку, джинсы, — …придумать, что наденешь вечером. Займись этим.
— А ты чем займешься?
— А что, Настя?
Она внезапно преграждает дорогу, и я останавливаюсь, рассмеявшись.
— Я могу тебе помочь? — спрашивает Настя.
— Минуту назад ты пыталась меня покалечить, помощница.
— Если бы я планировала тебя покалечить, я бы покалечила. — Она вздергивает голову и с вызовом пялится в глаза.
Я тут же подхожу ближе и обхватываю дерзкий подбородок. Сжимаю двумя пальцами, нависаю. Хоть бы шелохнулась, сучка. Немедленно накатывает жар похоти. Я хочу Настины губы, грудь,
Она как чувствует — краснеет и сглатывает. Действие будит фантазию. Неимоверным усилием воли торможу себя.
На нас смотрят.
— Если ты никого больше не трахаешь, то я с тобой, — говорит Настя ровно, сама при этом вся трясется от напряжения.
Внезапно осознаю, что ей больно. Пиздец как больно. Прямо сейчас. Из-за Миры и меня? К жажде секса примешивается что-то еще.
Настя добавляет:
— Как бы там ни было.
— Вот, значит, что самое важное.
Она моргает, но молчит. Губы плотно сжаты, аж белые. Я же ловлю себя на мысли, что увлекаюсь. Разговором этим, Настей ревнивой. Нашим противостоянием. И хочу ее уделать в нем, уделать так, чтобы заткнулась и лишь стонала подо мной. Со мной. Сейчас.
Втягиваю воздух сквозь сцепленные зубы. Настя вздрагивает и сжимает мои пальцы. Усмехаюсь. Я знаю, что ты наследница. Богатая и в будущем свободная. Я все для этого сделаю, решил уже. Движемся по плану. Не бойся.
И тем не менее. Шагаю в ее сторону, чтобы послушать, как часто дышит. Грудь быстро вздымается. Красивая. Наклоняюсь и целую Настю в вырез майки.
— Займись собой, но держись на виду. У меня дела.
Я поворачиваюсь и подхожу к Лексусу, из него сразу выскакивают двое. С первым общался по телефону, второго видел пару раз на тусовках. Оба окидывают цепкими взглядами. Им нужен еще один пилот на предстоящем ретро-ралли-фестивале, но у меня есть вопросы.
— Приветствую. Минуту, пожалуйста.
По-быстрому обмываю в раковине руки, лицо, шею, чтобы хоть как-то за человека приняли.
Ретро-фестиваль «Revival B. Время Героев» собирались проводить, еще когда мы со Смолиными на картинге гоняли. Федор принимал активное участие в организации, хотел сам, искал трассу, глаза у него горели. Еще бы они не горели.
Ралли Группы Б запрещены с 1986 года, и не зря. Это был один из самых легендарных и одновременно самых опасных этапов в истории автоспорта. Бесстыдно мощные тачки под пятьсот лошадок, бешеные скорости, дрянные трассы. Зрелище — обоссаться от восторга, и как следствие — куча смертей. Гонки закрыли через несколько лет после запуска.
Фестиваль обещает воскресить дух восьмидесятых, с их дикой энергией, риском и стремлением к скорости, но при этом гарантирует полную безопасность. Вроде как.
— Теперь готов, — сообщаю я и первый протягиваю руку. Открыто смотрю в глаза обоим по очереди, пытаюсь считать внутреннее состояние.
Мужикам за сорок, питерские. Бизнесмены, не гонщики, но мечтают. Заметно, что фанатики. Я наблюдаю за тем, как они ведут себя, дергаются ли, как долго выдерживают взгляд в упор. Это кажется важным, потому что «Ривайвал» — первый фестиваль такого плана в Сибири. Ребята бы лучше затусили где-то под Питером, вместо того чтобы тащиться в географический центр страны, но нужная трасса есть именно здесь. Идеальная и практически бесплатная.