Рената Флори
Шрифт:
Ирка и лицом в него удалась, вот этими яркими черными глазами, и, кажется, даже походкой. Впрочем, это уж Рената, пожалуй, преувеличивала. Какая у Коли была походка, она забыла напрочь.
Когда Ирка только родилась, Рената колебалась, не сообщить ли об этом своему бывшему жениху. Все-таки биологический отец… Но мама отговорила ее это делать.
– Ну подумай сама, что ты ему скажешь? – сказала она. – И, главное, что услышишь в ответ? Я тебе уже сейчас могу это воспроизвести: Коля скажет, что не может быть уверен в своем отцовстве. Его, безусловно, можно понять. Но нужно ли тебе это от него услышать?
И
И то, что Ирка лицом и характером вышла вылитый отец, не могло служить аргументом против такого ее тогдашнего поведения.
«Милое ты мое созданье! – грустно подумала Рената. – О какой ты квартире говоришь, что надеешься купить?»
Цены на жилье в Петербурге установились просто заоблачные, но дело было не только в этом. Рената подозревала, что ее девочке скоро не о покупке квартиры придется думать, а о том, чем ежедневно детей кормить.
Развита ли у нее женская интуиция, Рената не знала, но обычная житейская интуиция никогда ее не подводила, и эта житейская интуиция говорила ей сейчас, что с мужем-зятем они с Иркой обе вскоре наплачутся.
– А почему вы все-таки из Америки уехали? – спросила Рената. – Ты пойми, я не потому спрашиваю, что вам не рада…
– Да я понимаю! – махнула рукой Ирка. – Можешь без извинений, ма.
– Так почему? Истерический патриотизм вам вроде бы никогда свойствен не был, ностальгия вас тоже не мучила.
– Да я, мам, если честно, и сама не понимаю, – вздохнула Ирка. – Ну, Антошке, когда IBM нью-йоркский офис закрыла, предложили в Канаду переехать. В принципе можно было бы. Или там же, в Нью-Йорке, что-нибудь другое поискать, еще даже лучше. Но он вдруг… Ну, знаешь, как будто у него внутри шарик какой-то сдулся. Поехали, говорит, Ирка, домой. Я, говорит, от этих американских перемещений устал. Они же там лет до пятидесяти вообще на месте не сидят. Где работа есть, туда в два счета и переезжают. С Восточного побережья на Западное – в ноль секунд. Дом, друзья, школа у детей – все в любой момент побоку. А мы так не можем. Наверное, не можем, – не слишком уверенно уточнила она. – Ну и вернулись на родину. А зачем вернулись и что мне теперь здесь делать, я не знаю…
Впервые за все время после возвращения из Штатов в ее голосе мелькнули нотки растерянности.
– Не расстраивайся, – спокойно сказала Рената. Спокойствие далось ей с усилием, но Ирка этого, к счастью, не заметила. – Няню детям и здесь можно взять. И университет в Питере, слава богу, никто не закрывает. Поступишь на свой филфак…
Ирка вышла замуж сразу после школы, так что свое намерение поступить на филфак осуществить не успела. Познакомилась на выпускном вечере с Антоном, зашедшим в школу, чтобы поздравить своего племянника, и он поразил ее воображение. Еще бы – выпускник Гарварда, блестящий молодой гений, в Америке его работодатели на части рвут, в Европу университеты преподавать зовут, и весь он такой вдохновенный, такой отрешенный, такой погруженный в какие-то свои мысли, безусловно, великие!..
Все это, захлебываясь от восторга, Ирка излагала маме по результатам первого же дня, который провела с Антоном –
Но с Антоном вышло именно так, как Рената и предполагала: забыв обо всем, и уж тем более о каком-то там филфаке, дочка расписалась с ним прямо во время очередной романтической прогулки по Петербургу и через месяц уехала к нему в Америку, в ту самую техасскую глушь, где не было ни университета, ни даже колледжа какого-нибудь завалящего, только офис IBM, да несколько одинаковых улиц, да гипермаркет в окружении бесконечных, выжженых южным солнцем полей.
Что ж, она была счастлива, и Ренате оставалось только радоваться счастью своей дочери. А то, что какой-то непонятный червячок точил при этом ее сердце, так ведь именно непонятный, ну и нечего высказываться на эту тему.
И вот теперь Ирка сидела за столом в кухоньке тесной родной квартиры в Озерках, ее великолепный муж сидел в комнате и увлеченно мастерил телескоп по каким-то чертежам, найденным в Интернете, и непонятно было, на кой черт сдался ему этот телескоп или, например, самодельная же моторная лодочка в масштабе один к ста, которую он смастерил три дня назад, и как он вообще собирается жить дальше, и какую жизнь готовит своей семье.
– Ложись, ма, – спохватилась Ирка. – Правда же, устала ты как не знаю что.
– Да, правда, – сказала Рената, отодвигая пустую чайную чашку. – Даже голова кружится. Лягу. Я там персики купила, так ты Сашке не больше ложечки сначала дай. У него вчера какая-то сыпь была, ты заметила?
– Ничего, пройдет, – беспечно заявила Ирка. – Подумаешь, почесался немного.
«Все-таки правильно наши бабки делали, что в юном возрасте рожали, – улыбнулась про себя Рената. – Со всеми последующими страхами жизненного опыта трудно детей выращивать».
Когда родилась Ирка, она тоже ни о чем особенно не беспокоилась, никаких опасностей для ребенка ни в чем не видела и лишь удивлялась тому, что их видит повсюду ее мама.
Впрочем, это было так давно, что Ренате уже казалось, будто бы и не с нею. Теперь-то любое необычное беспокойство, проявляемое внуками, вызывало у нее если не панику, то по меньшей мере тревогу.
Да еще этот климакс как с неба, в самом деле, на нее свалился! Ложась спать, Рената теперь обязательно ставила на тумбочку рядом со своей кроватью воду, смешанную с лимонным соком, потому что по нескольку раз за ночь просыпалась от тошноты и головокружения. А раньше она даже не представляла, что головокружение может наступать во сне.
«Надо все-таки обследоваться, – решила она. – Может, с сосудами проблемы начались. Так и до инсульта легко докатиться. Лучше вовремя побеспокоиться».
С этой мыслью она и уснула. И в ночном своем головокружении сразу же увидела лицо Винсента, его улыбку.
«Ты чему так радуешься? – спросила она. – Скажи мне!»
Но он молчал, только смотрел на нее счастливыми глазами.
И там, в их общем счастливом сне, Рената улыбнулась ему в ответ.
Глава 6