Рихард Феникс. Море. Книга 3

Клявина Татьяна

— Ну натурально кукла! — присвистнул ближайший скобянщик, заглядывая в сундук. — У меня дочка похожую в подарок просила, да…

— Он хоть живой? — багровея лицом то ли от недавнего унижения, то ли от злости, перебил его глава каравана.

— Да, — едва слышно ответила одна из послушниц, не показывая бесстыжих глаз. — Просто спит. Сонные капли четырежды в день. Вот-вот надо дать новую порцию, чтобы не проснулся.

Бэн хотел спешиться, забрать Ерши, но отчего-то боялся. Ему казалось, тронь — и уже никогда не очнётся мальчонка.

— Позвольте вас потеснить,

господа! — деланно вежливым тоном Корвус разогнал помехи на пути Буруна, остановил его бок о бок с Хойхо. — Что медлишь? Хватай и беги. — И тут он глянул в сундук. — Да драть кривой рогатиной ваши плешивые задницы, глупые куры! — рявкнул он на послушниц и спрыгнул в телегу.

Очень бережно, будто мальчик был из тончайшего стекла, взял на руки, поднял, послушал сердце, кивнул. Бэн приказал даххри лечь. Гнетущая тишина, как смолкло эхо корвусовой брани, повисла над низиной.

Ерши оказался ещё легче, чем помнил Бэн. Он надел свою куртку задом наперёд, затянул на спине рукава, а между курткой и животом пристроил мальчика. И все молчали, глядя на них.

— Вы…хм… поезжайте, ребята, а мы тут дальше сами, — очень тихо произнёс глава каравана, положил себе руку за голову и громко хрустнул шеей. Взгляд недобро прищуренных глаз был устремлён на послушниц. И слова так же обратились к ним: — Знаете, леди, у меня дети погодки, не старше этого мальчонки. И вот как я представил, что их кто-нибудь уволок без ведома моего из дома…

Он не договорил, всё и так было понятно.

Дело сделано, пора и обратно.

— Восковые куклы, — сквозь зубы выцедил Корвус, когда вновь оказались меж двух холмов, оставив низину позади.

— Что? — не понял Бэн, всё это время прислушиваясь к слабому дыханию Ерши.

— Я был в Гристене в том году… — Корвус часто хватал ртом воздух, закашлялся, но справился и досказал: — Там была выставка восковых кукол. Маленькие и хорошенькие мальчики и девочки, одетые как господские детишки. И все такие… Прям живые. Уж очень он мне сейчас их напомнил. И теперь я думаю… Может, то был не воск… Задница! — Он с размаху влепил себе по лбу, развернул жеребца, будто собирался броситься вдогонку, но вновь последовал рядом со спутниками. — Надо было их допросить! Что ж я за дурак?!

— Так, может, вернёмся? — серьёзным тоном предложил Мару.

— Да некого больше допрашивать. Совсем оглох? — прорычал Корвус.

И вправду. Неясные звуки, что слышались позади до этого, вновь сменила баллада об осаде крепости, которая уходила всё дальше и дальше, развеиваясь ветром.

Бэн всё же развернул Хойхо, подъехал к месту, откуда видно было дорогу. Там, за мостом, на обочине, лежало что-то смятое, будто часть одежды, а третья повозка, ещё не полностью скрытая пылью, казалась непривычно пустой.

— Думаешь, они правильно сделали? — прошептал Мару.

Бэн лишь поморщился и покрепче прижал к себе Ерши.

Через час обратного пути они вернулись к ближайшему путевому столбу. Корвус оттянул ворот бэновой куртки, взглянул на спящего малыша, покачал головой, смахнул со щеки непрошенную слезу и сказал:

— Ладно, хоть через мост ближе, но

в задницу его! Здесь разойдёмся. Бывайте. Мелкого на ноги поставьте! И это… если будете в Укуджике, найдите меня, приючу.

— Ты даже не хочешь обняться на прощание? — спросил Мару.

Корвус фыркнул, потянулся к оставшемуся вину, откупорил бутылку и глотнул.

— Я сам выбираю, с кем мне обниматься, ты, мелкая…

— Задница, да? Твоё любимое слово, — беззлобно поддел горец.

Корвус улыбнулся одной стороной рта, отсалютовал бутылкой и пришпорил Буруна. Хойхо, не успевший попрощаться с другом, взлаял вслед, и ветер донёс ему звонкое ржание.

Глава 94

Оковы свободы

Лодка

— Ты как? — спросила Лукреция, когда Рихард шатко но встал без чьей-либо помощи, хотя обе руки висели плетьми.

— Благодаря вам, лучше, чем могло быть, — ответил он, озираясь.

Девушку от таких слов покоробило: ещё понятно, с чужаками держатся вежливо, формально, но тут же все свои! Особенно после произошедшего. Наверное, нечто глодало Феникса изнутри, не позволяя сближаться, быть собой прежним. Да и как тут быть собой прежним, когда ничего в сущности не изменилось? У остальных не было возможности проявить себя, помочь доставить их всех на сушу. Но только ли в этом дело?

Чтобы не лить из пустого в порожнее, Лукреция подскочила, засуетилась, предложила Фениксу передохнуть, подкрепиться, готовая в этом помочь, поскольку руки его не действовали, а огненный покров ещё не появился… Мальчик посмотрел сквозь неё, выпил воды, поесть отказался, прошёлся, будто заново привыкая к себе, склоняя голову то влево, то вправо, то и вовсе запрокидывая лицо к небу и что-то неслышно шепча. Он осторожно ступал по палубе под щитами, в них боковым ветром несло первые капли дождя с нагрянувшей тучи, давно начался день, но от непогоды было сумрачно, вневременно. Хвостом-поводком-пуповиной, с тихим змеиным шелестом за Фениксом следовала верёвка, связывающая его с лодкой. Девушка молча следила за ним, чтобы в любой момент помочь, подхватить, но он не нуждался в том больше.

Её взгляд был прикован к его спине с доказательствами решимости и упорства. Свежие рубцы, едва затянувшиеся, изгибаясь, с лопаток заходили на плечи и руки, отмечая так грубо и резко место выхода силы — огненных крыльев, что в сравнении с ними след от клыка морского чудовища стал совсем незаметным. «Неужели у Фениксов всех так?» — вопрошала Лукреция в мыслях, но не знала ответа, да и раньше не слышала, хотя… Хотя раньше она ничего не желала знать о других Детях богов, а о Фениксах меньше всего, об этих носителях пугающего её до дрожи огня. Но всё изменилось в один момент, когда совсем недавно, а будто бы вечность назад, в её жизни появился Рихард. Нет, Ри.