Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.
Шрифт:
Леже согласился с Литвиновым, хотя это был тот же самый человек, который саботировал первые шаги Поль-Бонкура на пути к пакту о взаимопомощи, отвлек от него Барту, переключил на Восточный пакт и поддерживал постоянные раздражающие попытки Лаваля саботировать ратификацию. Насколько можно было доверять Леже? Даже если просто рассмотреть очевидные факты. По словам Потемкина, «Леже заявил, что тактику, применяемую Германией… рассматривает как зондаж. Конец ему может быть положен только решительным проведением плана организации коллективной безопасности». Конечно, Леже знал, что говорить, но мог ли он предпринять необходимые действия?
Леже присматривал за колеблющимися союзниками Франции. Так совпало, что в это время в Париже находился румынский король Кароль II. По словам Леже, он был сильно восприимчив к германофильским течениям: его нужно было подбодрить. На самом деле
1239
Беседа М. М. Литвинова с А. Леже [1 февраля]. 11 февраля 1936 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 16. П. 123. Д. 120. Л. 52–56.
Вместе с королем в Париж приехал Титулеску. Он сообщил французам (есть французский отчет об этом), что убедил правителя придерживаться советского курса. Король подтвердил это, сказав Леже в доверительной беседе, что Румынии стоит продолжать с СССР переговоры о пакте. Титулеску восстановил свой авторитет, и он отметил, что советское вмешательство будет «незаменимым» для предотвращения аншлюса. Тем не менее он признал, что Югославия все еще настроена враждебно и не хочет улучшать отношения с СССР. Фланден пришел к выводу, что Титулеску и король как минимум урегулировали разногласия… по крайней мере на настоящий момент [1240] .
1240
Notes sur les conversations de Paris (30 janvier — 8 fevrier 1936), secret, DDF, 2e, I, 221–227.
На следующий день, 2 февраля, Литвинов и Потемкин встретились с Фланденом без Леже. Глава правительства сразу спросил наркома, какие у него впечатления от настроений в Лондоне. Литвинов ответил, что британцев беспокоит перевооружение Германии. «В нем они видят самую серьезную угрозу общему миру. Нейтрализовать такую опасность возможно лишь согласованными и решительными действиями тех государств, которые являются действительными сторонниками мира». Так полагал Литвинов, но не британское правительство. Гитлера интересуют только двусторонние гарантийные пакты, сказал Фланден, однако для коллективной безопасности более эффективны многосторонние соглашения. Литвинов ответил, что двусторонние пакты с нацистской Германией вообще ничего не гарантируют, а лишь прокладывают путь к войне. «Это отлично понимает Гитлер, и к этому он сознательно стремится».
Они обсудили другие темы, связанные с коллективной безопасностью, начиная от Европы и заканчивая Азией. Обошлось без разногласий. Судя по отчету Потемкина, наметилось достижение соглашения. Фланден был недоволен англо-немецким морским соглашением, которое, с его точки зрения, было шагом на пути к нарушению условий Версальских договоров. Литвинов ответил, что Германия согласится на многосторонние пакты, только «если она убедится в твердой решимости держав, заинтересованных в сохранении мира, противодействовать ее экспансии». Фланден согласился: «В настоящее время Германия пытается сбросить с себя обязательства, налагаемые на нее Локарнским договором в отношении [Рейнской. — М. К.] демилитаризованной зоны. Отыгрываясь на франко-советском пакте, якобы противоречащем Локарнскому договору, Гитлер прикрывает этим свой истинный план, заключающийся в том, чтобы воздвигнуть в демилитаризованной зоне несокрушимую стену военных укреплений, “запереть” за ней Францию и Бельгию и после этого свободно приступить к осуществлению намеченной им экспансии в сторону Богемии и дальше. Единственное средство предупредить успех этих замыслов — это… решимость всех государств, заинтересованных в сохранении мира, не словом, а делом, в случае нужды, показать Германии, что они не допустят дальнейшего нарушения ею международных обязательств».
Литвинов мог бы сказать то же самое, но в отчете Потемкина говорится, что эти слова произнес Фланден. Могло ли такое случиться? Франция на самом деле прозрела? Литвинов добавил, что лучше всего защитить мир и безопасность в Европе можно с помощью тесного сотрудничества между Францией, СССР и Великобританией. Конечно, так полагал не только нарком, это был ключ к сдерживанию нацистской Германии.
Затем разговор зашел о франко-советских отношениях. Тут нарком попросил кое-что разъяснить: «Вследствие известных колебаний, наблюдавшихся во внешней политике Лаваля, в СССР стали возникать и кристаллизироваться “изоляционистские” настроения. Так как вхождение в Лигу Наций со стороны СССР связывалось с расчетами при содействии Франции и ее друзей организовать систему коллективной безопасности и обеспечить мир, зигзаги французской внешней политики, имевшие место за последние 8–9 месяцев, вызывали в общественном мнении СССР серьезнейшие разочарование и опасения. Если бы указанная политика продолжалась, СССР вынужден был бы сделать из своего опыта сотрудничества с европейскими государствами самые неутешительные выводы».
Эти слова от Литвинова прозвучали как строгое предупреждение. По словам Потемкина, «Фланден ответил, что новое правительство приступает к своей деятельности с твердой решимостью осуществлять национальную политику Франции, тесно связанную с ее друзьями в Европе и направленную на сохранение мира. Ратификация франко-советского пакта, долженствующая произойти в ближайшее время, явится крупным шагом нового кабинета в указанном направлении». Обсуждение ратификации должно было начаться 11 февраля. Фланден сказал Лавалю, что «…он упорно стремился если не к договору, то к некоему окончательному соглашению с Германией». Литвинов пошутил: «окончательное» соглашение с Гитлером? Фланден улыбнулся и ответил, что и «сам сомневается в такой возможности».
Последней темой для обсуждения стала Польша. Фланден признал, что его «крайне разочаровывает» польская политика, но он надеется, что его близкий друг посол Ноэль в Варшаве сможет заставить поляков образумиться. Потемкин не записал комментарии Литвинова по этому поводу [1241] . Французская версия этого важного разговора сводится всего к нескольким абзацам, которые включены в большой отчет о различных встречах, проходивших в МИД в начале февраля [1242] . Фланден сказал много того, о чем французы не оставили записей. Похоже, что они с Литвиновым по важным вопросам в основном согласились. Судя по первым встречам, начало было положено.
1241
Беседа М. М. Литвинова с П.-Э. Фланденом [2 февраля]. 11 февраля 1936 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 16. П. 123. Д. 120. Л. 57–63.
1242
Notes sur les conversations de Paris (30 janvier — 8 fevrier 1936), secret, DDF, 2e, I, 221–227.
Во франко-советских отношениях так бывало не раз. Может это уже во что-то перерасти? Представьте себе мощный автомобиль. Водитель заводит двигатель, но, как только он выжимает сцепление, двигатель глохнет. В тот день, когда Литвинов встречался с Фланденом, посол Ноэль прислал телеграмму, содержание которой не могло порадовать. Хотя Бек пытался скрыть свои взгляды, писал посол, «после каждой встречи с представителями гитлеровского государства Бек становился все больше расположеным к Германии, все больше убеждался в том, какое это мощное государство, какое у него будущее, и все больше восхищался режимом, который оно поддерживает. Одним словом, Бек считает, что надо делать ставку на Германию, как раз тогда, когда польская армия и общественность, обеспокоенные перевооружением и политическими действиями Рейха, стремятся сблизиться с Францией» [1243] . Читатели, возможно, помнят, что сказал полковник Ковалевский Виноградову в Бухаресте всего несколько месяцев назад. Это полностью соответствует анализу Ноэля.
1243
Noel to Flandin. No. 94, confidentiel, reserve. 2 Feb. 1936. DDF, 2e, I, 179–180.