Родная старина

Сиповский В. Д.

– Божиею милостью радуйся и здравствуй, – провозгласил митрополит, – радуйся, православный царь Иван, великий князь всея Руси, самодержец, и с внуком великим князем Димитрием Ивановичем, всея Руси, на многие лета!

Затем митрополит приветствовал Димитрия и произнес ему краткое поучение, чтобы он в сердце имел страх Божий, любил правду, милость и суд праведный и так далее. Подобное же наставление повторил внуку и князь. Этим обряд коронации и кончился.

После обедни Димитрий из церкви вышел в бармах и венце. В дверях его осыпали золотыми и серебряными деньгами. Это осыпание повторялось у входа в Архангельский в Благовещенский соборы, куда ходил нововенчанный великий князь помолиться. В этот день был устроен у государя богатый пир.

Но недолго бояре радовались своему торжеству. И году не прошло, как страшная опала постигла главных противников Софии и Василия – князей Патрикеевых и Ряполовских. Семену Ряполовскому

отрубили голову на Москве-реке. По просьбе духовенства Патрикеевым была оказана пощада. Отца постригли в монахи в Троице-Сергиевском монастыре, старшего сына – в Кирилло-Белозерском, а младшего стали держать под стражей в Москве. Ясных указаний, за что государева опала постигла этих сильных бояр, нет. При одном случае только Иван Васильевич выразился о Ряполовском, что он с Патрикеевым «высокоумничал». Бояре эти, видно, позволяли себе своими советами и соображениями надоедать великому князю. Несомненно также, что открылись какие-нибудь их козни против Софии и Василия. В то же время опала постигла Елену и Димитрия; вероятно, участие ее в жидовской ереси тоже повредило ей. София и сын ее опять заняли прежнее свое положение. С той поры начал государь, по словам летописцев, «не радеть о внуке», а сына Василия объявил великим князем Новгорода и Пскова. Псковичи, не зная еще, что Димитрий с матерью попали в немилость, прислали просить государя и Димитрия, чтобы они держали свою отчину по старине, не назначали бы отдельного князя во Пскове, чтобы тот великий князь, который будет на Москве, был бы и во Пскове. Эта просьба рассердила Ивана Васильевича.

– Разве я не волен в своем внуке и в своих детях? – сказал он в гневе. – Кому хочу, тому и дам княжество!

Двоих их послов он велел даже посадить в тюрьму. В 1502 г. было приказано Димитрия и Елену держать под стражей, на ектениях в церкви не поминать их и не величать Димитрия великим князем.

Отправляя послов в Литву, Иван наказывал им так говорить, если дочь или кто иной спросит о Василии:

– Пожаловал государь наш сына своего, учинил государем: как сам он государь на государствах своих, так и сын его с ним на всех тех государствах государь.

Посол, поехавший в Крым, должен был говорить о переменах при московском дворе так:

– Внука своего государь наш было пожаловал, а он стал государю нашему грубить; но ведь жалует всякий того, кто служит и норовит, а который грубит, того за что жаловать.

В 1503 г. скончалась София. Великий князь, чувствуя уже слабость здоровья, приготовил завещание. Василию между тем пришла пора жениться. Попытка женить его на дочери датского короля не удалась; тогда по совету одного придворного грека Иван Васильевич последовал примеру византийских императоров. Ко двору велено было собрать на смотрины красивейших девиц, дочерей бояр и боярских детей. Собрано их было полторы тысячи. Василий избрал Соломонию, дочь дворянина Сабурова.

Этот способ женитьбы вошел потом у русских царей в обычай. Мало в нем было хорошего: при выборе невесты ценили здоровье да красоту, на нрав и ум не обращали большого внимания. Притом женщина, случайно попавшая на престол, часто из незнатного состояния, не могла держать себя, как следует настоящей царице: в муже она видела своего владыку и милостивца, была для него не подругою, а рабою. Равною с царем она никак себя не могла признать, и сидеть на престоле рядом с ним ей казалось некстати; но вместе с тем ей, как царице, не было ровни между окружающими. Одинокая в блестящих царских покоях, в драгоценных украшениях, она была словно заключенная; а царь, повелитель ее, был тоже одиноким на престоле. Нравы и порядки двора отзывались и на жизни бояр, и у них отдельность женщин от мужчин, даже затворничество еще больше усилились.

В тот же год, как совершен был брак Василия, скончался Иван Васильевич: 1505 г., 27 октября, 67 лет от роду.

По завещанию все его пять сыновей: Василий, Юрий, Димитрий, Симеон и Андрей – получали наделы; но старшему назначено 66 городов, самых богатых, а остальные четверо все вместе получили 30 городов; притом у них было отнято право в уделах судить уголовные дела и чеканить монету.

Стало быть, младшие братья уж никак не могли называться государями; они обязывались даже присягой держать великого князя господином «честно и грозно, без обиды». В случае смерти старшего брата младшие должны были подчиняться сыну умершего, как своему господину. Таким образом устанавливался новый порядок престолонаследия от отца к сыну. Еще при жизни своей Иван Васильевич приказал Василию заключить подобный договор с Юрием, вторым сыном своим; притом в завещании говорилось: «Если кто из сыновей моих умрет и не оставит по себе ни сына, ни внука, то удел его весь идет сыну моему Василию, а меньшие братья не вступаются в этот удел».

Все свое движимое имущество, или «казну», как тогда говорилось (драгоценные камни, золотые и серебряные

вещи, меха, платья и прочее), Иван завещал Василию.

Княжение Василия III (1505–1533)

Новые порядки в Москве

Иван Васильевич, этот великий собиратель Русской земли, почти довершил то дело, над которым раньше так упорно трудились московские князья. Московское государство выросло и окрепло уже настолько, что покончило с татарским владычеством, явилось могучим врагом Литвы и потребовало у нее возврата русских земель. Выросла и окрепла также и власть московского государя. Бьют челом ему, как верные слуги, не только потомки прежних дружинников – «вольных людей», но и потомки Рюрика и Гедимина, потомки своевольных удельных князей, в былые времена ни во что не ставивших великого князя; бьют челом, ищут службы и милости его и татарские царевичи, потомки тех, пред кем некогда трепетали русские великие князья. Теперь в глазах всех московский князь – государь-самодержец: он милостиво жалует того, кто умеет «служить и норовить» ему, казнит без пощады того, кто вздумает «своевольничать» и «высокоумничать».

Василий Иванович во всем следовал отцу; самодержавие теперь еще более усилилось: отец все-таки, бывало, советовался с боярами, допускал иногда и противоречие, а сын уже не терпел против себя, как говорили тогда, «встречи» (т. е. противоречия) и к боярам был немилостив. Это и понятно. Бояре сильно недолюбливали его мать Софию за новые придворные порядки, радели в пользу Димитрия Ивановича, и Василий видел в них своих врагов. Доверялся он более людям незнатным – дьякам, которых привязывал к себе разными милостями; он только для виду давал на обсуждение Боярской думы дела, а решал их по-своему, советуясь с дворецким своим Шигоной Поджогиным да еще с двумя-тремя доверенными людьми из дьяков. Не угодить князю или в чем-либо перечить ему было очень опасно: в большой был силе и чести сначала князь Василий Холмский, да стал «высокоумничать» и попал за то в тюрьму; другой боярин – Берсень осмелился жаловаться на то, что великий князь решает все дела «запершись сам-третей», и поплатился за то головою; у третьего, дьяка Федора Жареного, за «неподобные и лживые слова» отрезали язык. Митрополит Варлаам чем-то не угодил государю и был свергнут. Словом, государева опала висела над головой каждого сановника: волей-неволей приходилось верно служить и норовить ему. Впрочем, Василий Иванович не был жесток: смертных казней при нем было не особенно много; но он считал нужным держать бояр в страхе. С именитых бояр он брал записи, что они не уйдут от него со службы; если же кто пытался бежать, с того он брал в наказание большую денежную пеню, отдавал виновного на поруки другим боярам, которые должны были платить большие деньги в случае его бегства. Василий Иванович к своим братьям относился ласково и милостиво, но при них были люди, которые доносили ему о каждом их шаге; но он не знал милости там, где видел себе помеху или опасность: племянник его и соперник, Димитрий Иванович, содержался в строгом заключении и, по словам летописца, умер «в нужде и тюрьме» в 1509 г.

Василий III. Гравюра. 1584 г.

Подобно отцу, Василий Иванович заботился о великолепии двора и об украшении Москвы красивыми постройками. Он увеличил число придворных сановников. Во время торжественных приемов возле него стояли рынды (телохранители), избранные из самых красивых знатных юношей. Одетые в белое атласное платье, они очень нравились народу и иноземцам. Подобно отцу, Василий старался привлекать к себе на службу знатных иноземцев: лекарей, зодчих, литейщиков и прочих. В некоторых городах (Нижнем Новгороде, Коломне, Туле и в других) были построены каменные крепости; в Москве сооружено несколько новых красивых церквей. Архангельский собор был окончательно достроен, а Успенский – украшен, по словам летописца, такою чудною живописью, что великий князь, святители и бояре, вошедши в храм, воскликнули: «Мы видим небеса!»

Падение Пскова и других уделов

Самым важным делом Василия Ивановича было уничтожение последних уделов.

Очередь была за Псковом. Уже Иван Васильевич приучил Псков к повиновению, забрал его в руки; но все же там держались еще вечевые порядки. Василий Иванович назначил туда наместником князя Репню Оболенского. Новый наместник был совсем не по душе псковичам: не обращал он никакого внимания на вече и обычаи псковские, притом, по словам летописца, «лют был до людей». Осенью 1509 г. великий князь прибыл в Новгород. Псковичи послали к нему своих бояр и посадников с жалобой на наместника, что он и люди его обижают народ.