Родное гнездо
Шрифт:
— Сколько потребуется. Надеюсь, долго. Люди еще узнают о Звереве. И я рад, что именно мне выпала честь оказать ему помощь, когда он нуждался.
И этот человек когда-то предостерегал Нинмихалну, приютившую студентку?!
* * *
«На сон грядущий» дядя Миша читал по памяти стихи, а остальные слушали. Бабушка откинулась на стуле, прикрыв глаза. Скорее всего, она знала автора, да и сами стихи. Это был ее мир.
Мрачная поэма отзвучала, и в комнате повисла тишина — слушатели продолжали жить
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!
— В чем-то норвежском? — с улыбкой переспросил дядя Миша. — Это чьи стихи-то, Соня, напомни?
— Северянин такой был.
— Надо же так перевернуть обычные слова, чтобы они заиграли! Сказал бы «искрИсто и Остро», никто бы и внимания не обратил, а тут именно «Искристо и острО»!
— И какие богатые ассоциации, словно пузырьки на языке шипят.
— Да… Серебряный век… Сколько же мы потеряли.
— Мы помним, — твердо возразила бабушка.
— Мы-то помним. Но мы — уходящее поколение…
* * *
Утром стихов не читали. Тетя Таня ушла на работу, гости отправились прогуляться по окрестностям, а бабушка занималась цветами.
Ближе к полудню Торик с бабушкой присели отдохнуть на заднем крыльце. Торик умиротворенно смотрел на нижний сад, затем взгляд неизбежно поднялся к Двудомику, рядом с которым стояло раздвоенное дерево.
Нет. Неправильно. Это только городские говорят «то дерево», «этот куст». Папа и особенно бабушка всегда называли деревья конкретно — «рядом с той ольхой» или «у этих ясеней». Так было правильней. Иначе можно и про кота Кешу сказать «серое животное».
Бабушка словно прочитала его мысли.
— Вон там, видишь? Тополя стоят, осокоря. Они — братья: постарше и помладше, как мы с Мишей.
— Вижу.
— Тот, что слева — мой тополь, мы с ним в родстве. Уйдет он — с ним уйду и я.
Слышать такое было жутковато. Но спорить и переубеждать бабушку Торик не решился. Не спросил, откуда она могла знать такие вещи. Если уж сегодня завела этот разговор, значит, точно хотела поделиться с Ториком своим секретом.
Больше они никогда об этом не говорили. Торик не знал, верить сказанному или лучше скорее забыть. Но с тех пор к тополям возле Двудомика он стал относиться по-особому. Похоже, у бабушки Софии помимо чудесного чутья всего живого и неживого была и своя магия.
* * *
Или магия вокруг была всегда,
Но на обратном пути на песчаной дороге им повстречалась собака. Не особо большая, зато голодная и без хозяина, а потому опасная. Вроде и нападать не нападала, даже не лаяла, но ощерилась и не давала пройти, косо поглядывая на голые ноги Торика, торчащие из-под шорт.
Бабушка, которая только что мирно рассказывала какую-то бесконечную историю из местной жизни, вдруг вся подобралась, плавным движением переместила Торика подальше, приговаривая:
— А ты вот тута пока побудь, позади мине, штоба…
И сразу после этого ровным и мягким голосом обратилась к собаке, точно сказку рассказывала:
— Собака, шла бы ты своёй дорогой, собака. Мы тибе не боимси, собака, и ты нас не бойси. У нас своя дорога, у тибе — своя. Шла бы своим лесом да людей бы не трогала, собака. Ступай!
Она не замахнулась. Не крикнула. Ничего не бросила. Но собака почему-то послушалась ее. Отрывисто тявкнула и сразу ушла.
Выходит… у бабушки Саши тоже была своя магия?
Глава 7. Ручеек жизни
Октябрь 1975 года, Город, ул. Перелетная, 10 лет
Закружился лист багряный невпопад. Осень, холодно, по ветру листья летят... В знакомой школе все вдруг стало по-новому. Занятия теперь проводили не на первом этаже, а на втором, да еще и в разных кабинетах.
На первый же урок к ним пришла внушительных объемов тетенька с ярко-рыжими волосами и сказала, что учить их в этом году пока не будет, но зовут ее Маргарита Васильевна, и теперь она будет «каждому из вас точно мать родная, только в школе». А официально она называется классный руководитель. Двигалась она быстро и уверенно, часто широко улыбалась и все время вставляла непонятные словечки вроде «зэц райт». Позже ребята узнали, что в следующем году она будет учить класс английскому языку.
* * *
Учителей и правда оказалось много, и Торик никак не мог запомнить их в лицо. Хорошо, что можно было просто ходить вместе с классом, зная, что попадешь в нужное время в нужный кабинет. Хотя нет, одну учительницу он запомнил сразу, с первого урока.
Она была молода, худощава и подвижна. Откинула короткую челку со лба, поправила очки, съезжавшие на острый нос, представилась и сказала, что преподавать она будет математику.
Обычно учителя либо сидели за столом, либо выходили к доске и что-то писали. Эта же вышла к первым партам, подняла руки, совсем как дирижер перед оркестром, и начала объяснять: